– Хозяин умирает, Дамон Грозный Волк, – не умолкала нага. – Энергия Хаоса, создавшая и питавшая его, иссякает, но хозяин возродится в твоем теле и будет жить долго, поскольку я оказалась права: ты – единственный. Именно тот, кто ему нужен.
– Никогда! – Бывший рыцарь сделал героическое усилие и сумел подняться на ноги. Он стоял, ослабевший и одурманенный, а невидимая сила все еще давила на него, сковывая движения.
– Ты начал понимать, не так ли? – Тон Нуры был почти сочувственным. Она задрала голову, не отводя глаз от лица Грозного Волка. – Ты понимаешь?
– Да, – хрипло ответил Дамон. Его голос с каждым словом менялся все сильнее. – Я – именно тот, правда? Единственное подходящее вместилище, которое смог найти для себя твой обрюзгший хозяин, чтобы изменить с помощью своей магии? – Лучащееся самодовольством лицо наги едва заметно дрогнуло. – Единственный. И какой по счету? Со сколькими он пытался сделать то же самое? Скольких подчинял своей власти и терпел неудачу, создавая оболочку по своему вкусу? Скольких уничтожил в припадке грязных амбиций?
Змеедева кивнула:
– Мои испытания подтвердили, что ты – единственный достаточно сильный, чтобы выдержать влияние магии хозяина, Дамон. Благодаря драконьим чарам, которые на тебя уже действовали.
«Это все из-за чешуйки красной владычицы, которой меня наградил проклятый Рыцарь Тьмы несколько лет назад, – понял Грозный Волк. – Из-за магии, которую использовали мглистый дракон и серебряная драконица, чтобы избавить меня от контроля Малис. О да, я неоднократно подвергался воздействию драконьих чар!»
Нура улыбнулась, наблюдая, как он сопротивляется давлению:
– Хозяин всегда говорил, что твой разум сильнее твоего тела. Я не соглашалась с ним, хотя ты действительно умен и проницателен. Очень неприятно, но твое сознание больше не будет принадлежать тебе. Какая жалость! Такой могучий ум…
Ее слова заглушил могучий рев мглистого дракона, заставивший содрогнуться стены пещеры. Заклинание было завершено, и магические сокровища превратились сначала в груду тускло мерцающих угольков, а затем и вовсе исчезли. Пещеру залило яркое сияние высвобожденной магии, и Дамон почувствовал, как его омывает энергия, прорвавшаяся сквозь стену Нуры.
Игра теней
Дамон почувствовал, как проваливается в удушающую темноту. Жидкий огонь все еще тек от груди и живота к рукам и ногам, грозя испепелить его.
– Мэл? – позвал он.
Ответа не последовало – только темнота, свист ветра и невыносимая жара. От нее не было спасения. Языки пламени лизали каждый дюйм тела Грозного Волка. Он чувствовал, что неведомая сила рвет его на части, словно палач – орудиями пытки. Суставы рук и ног, отзываясь дикой болью, готовы были лопнуть.
Дамон задыхался, втягивая в себя столько воздуха, сколько позволяли обожженные легкие, но все же попытался хоть немного отвлечься от мучительных ощущений и увидеть… что-то… что-нибудь.
Все, что он смог обнаружить, было сгустком тьмы, черным как уголь.
– Что? Мэл? Мэл, ты там?
В ответ прозвучало хриплое рычание.
– Я – сильный! – как бы со стороны услышал Дамон свой громкий голос. – Я сильный, Нура Змеедева! – Слова звучали в такт с ритмом его сердца. – Нет никого сильнее меня, ты, проклятая змея! Я остановлю тебя!
Но ее заклинание уже было произнесено. Боль и лихорадка усилились так быстро, что Грозный Волк решил – он умрет раньше, чем успеет еще раз вздохнуть. И тут же закричал. Вопль бывшего рыцаря превратился в рев, затем затих, когда жар так же резко спал. Он снова крикнул, лишь затем, чтобы убедиться, что все еще жив, потом глубоко вздохнул и почувствовал, что пока в силах сопротивляться.
– Жар, – прошептал Дамон. – Он меня очищает! – Жидкий огонь тек по жилам, изгоняя слабость из его некогда человеческого тела, оставляя только силу и мощь. – Я буду жить, Нура Змеедева! И сдержу обещание, данное Рагху. Я увижу тебя мертвой!
Его тело все еще изменялось, становясь больше и больше. Грозный Волк поднес руку к лицу, но не увидел ничего, кроме темноты. Он слышал треск и чувствовал, как грудь его расширяется и вздувается, но боли не было.
«Куда подевались боль и жар?» – удивленно подумал Дамон и понял, что не испытывает вообще ничего. Затем, будучи невольным участником странного действа, он ощутил, как тело его увеличивается в размерах вдвое, затем еще вдвое.
– Фиона! – крикнул где-то в темноте маг.
«Так Мэлдред все еще здесь. Почему он зовет Фиону? Она тоже здесь была? – роились в мозгу бывшего рыцаря вопросы. – Как она попала сюда, в пещеру?»
Темнота наконец отступила, возникли очертания каменного логова, и Дамон увидел себя.
«Мои глаза, – услышал он голос, звучавший в его мозгу. – Сейчас ты смотришь моими глазами, Дамон Грозный Волк, но скоро уже навсегда перестанешь и видеть, и чувствовать что-либо».
Сознание мглистого дракона и разум бывшего рыцаря теперь делили одно тело.
«Что же это за отвратительная магия, способная убить чужую душу?» – подумал Дамон.
– Рагх! Фиона! Поспешите! – вновь услышал он голос Мэлдреда.
«Значит, драконид и Фиона все-таки здесь, сумели каким-то образом найти нас. Спасли ли они Рики и ребенка от хобгоблинов? В безопасности ли мой малыш?» – Грозный Волк пытался позвать их, но голос не повиновался ему. Он даже не смог открыть рта.
– Фиона! – Оклики людоеда не прекращались, отзываясь эхом под сводами.
«Какая разница, здесь они или нет, – думал бывший рыцарь. – Они должны уйти. Мэлдред должен сказать им, что надо бежать, пока еще есть возможность спастись». Он снова попробовал крикнуть, предупредить, затем сосредоточил все силы на том, чтобы разинуть огромную пасть.