— Боюсь, я не смогу принять вашего приглашения, — прошептала она, поднимаясь и покидая свое рабочее место прежде, чем Томас сумел придумать что-нибудь убедительное, чтобы заставить ее изменить решение.
Он был разочарован и пытался понять, что в их разговоре могло так подействовать на нее, что она отказалась от его предложения. Потом он вспомнил, что она говорила что-то о героизме с таким задумчивым видом, будто и ей в ее повседневной жизни нужна была отвага. Его интерес к ней все возрастал, и он предчувствовал, что ему придется выдержать не один бой за нее, хотя пока он еще не представлял с кем или с чем.
Сара бросилась на свою кровать и зарылась лицом в подушки. Тело ее сотрясалось от отчаянных рыданий, и глубоко запрятанная боль рвалась наружу.
У нее не было права бросать капитану Хэйсу вызов. Она не должна была побуждать его к каким-либо действиям: уговаривать посетить праздник или не хоронить себя в глуши, вдали от общества. Как могла она, избравшая уединение и затворничество вместо борьбы за свою репутацию, давать ему советы? Однако то, что она узнала от Томаса о бремени его известности, заставило ее задуматься, не сумеет ли она восстановить свое несправедливо запятнанное позором имя.
Но сейчас она должна была отклонить его приглашение, и ему следовало знать, что он пригласил парию в качестве своей дамы на это празднество. Но рассказать ему о своем прошлом Сара не могла — это означало бы совсем пасть в его глазах.
Когда ее бурные рыдания слегка поутихли и перешли в едва слышные всхлипывания, она зябко обняла себя руками за плечи.
Даже если бы он поверил, что ее позор был незаслуженным, она не могла допустить, чтобы он ради нее рисковал своим благородным именем и славой. И тем более она не могла сопровождать его на праздник, не поведав ему своей истории, потому что Уэбстер непременно воспользовался бы случаем унизить ее прилюдно. Снова унизить на глазах мужчины, имевшего право на ее любовь и преданность.
Сара почувствовала себя бесконечно одинокой, и сердце ее сжалось.
Но от звука шагов, приближавшихся к ее постели, оно вдруг бешено забилось, и она не могла справиться со своим смятением.
Глава 5
Когда Томас сел на край ее кровати, Сара лихорадочно вцепилась в простыни и крепко зажмурила глаза. Он не мог сидеть на ее кровати. Это было невозможно, немыслимо. Нет, должно быть, она заснула и это было всего лишь сном, быстро принимавшим форму кошмара.
— Ангел? Вы не спите? Нам надо поговорить.
— Уходите. Вы… вы не должны сидеть здесь со мной. Это неприлично, даже если это всего лишь сон и вы нереальны.
— Боюсь, что я вполне реален. Как, впрочем, и вы, Сара. Поговорите со мной. Скажите, что я сказал или сделал такого, что огорчило вас?
Сара несмело взглянула на Томаса. Это не было сном. Он действительно сидел в изножье ее кровати, а она не осмеливалась признаться себе самой, как легко ему было бы заключить ее в объятия.
— Вы не сказали и не сделали ничего дурного. Это я виновата, — прошептала Сара. — Я не имею никакого права указывать, как и где вам надлежит жить и посещать ли праздник…
— По-моему, вы плачете не из-за этого.
— Нет, не совсем, — пробормотала она.
Поняв, что наступил самый важный для нее момент, Сара стала мысленно молиться Богу, чтобы у нее хватило смелости рассказать о себе.
— Если бы я и захотела пойти с вами на праздник, я не могла бы принять вашего приглашения.
— Вы замужем? Или обручены? Поэтому вы не можете пойти со мной?
Она опустила глаза, чтобы не увидеть разочарования в его взгляде, когда он услышит правду.
— Нет.
— В таком случае это означает, что вы не находите меня подходящим спутником, достойным сопровождать вас. Возможно, я не соответствую вашим представлениям о том, каким должен быть герой. Я настолько вас разочаровал, что вы не хотите, чтобы нас видели вместе?
Сара с трудом перевела дух:
— Нет, для меня было бы большой честью пойти с вами на праздник. Но я не могу. Я была бы там нежеланной гостьей. Меня не считают достойной благородного общества Ньютаун-Фоллз.
Томас склонил голову набок и потянул за непокорный локон, выбившийся из-под чепчика, обвив им свой палец.
— Почему вы были бы нежеланной гостьей там, где вам хотелось бы быть, Ангел?
Сердце Сары бешено колотилось, но она уже не могла отступать. Теперь она должна была рассказать ему правду о себе.
— Я и прежде говорила вам, что я не ангел. А если уж речь зашла об ангелах, то я скорее падший ангел. По крайней мере так считает большинство горожан. Если им станет известно, что мы были здесь вместе, вдвоем, то они сочтут, что их презрение ко мне вполне оправданно.