Теперь успокоившись, Дамой понял, что Мэлдреду незачем было уничтожать драгоценный хрустальный шар. Магический предмет был ценен для него не только как для вора, но и как для мага.
— Я знаю. Это сделал мглистый, — сказал бывший рыцарь и вложил лоскуток в ладонь людоеда. — Он обладает огромной магической силой, и я уверен, что он ее использовал. Очевидно, дракон не хочет меня подпускать ближе. Он боится меня, Мэлдред.
Маг посмотрел на ткань, вспоминая, как Сабар, окутанная пурпуром, кружилась в лавандовом тумане, и задаваясь вопросом, разбилась ли чародейка вместе с кристаллом, или она была лишь иллюзией. Он кашлянул и взглянул в глаза Дамона.
— Нет, это не совсем так. — Людоед с трудом сглотнул. — Я не сомневаюсь, что землетрясение вызвал дракон, но он не намерен тебя останавливать. Он хочет, чтобы ты нашел его. Я чувствую это. Но он не хочет, чтобы ты приближался, пока он не будет к этому готов. Он задерживает тебя. Посмотри на свою чешую, он хочет, чтобы…
«Мглистый ждет, когда чешуя полностью покроет мое тело!» — догадался Грозный Волк.
— Да, он пытается меня задержать. Он ждет, пока я не превращусь полностью в потомка, или драконида. или в еще какое-нибудь ужасное создание. Он ждет, пока я полностью не потеряю человеческий облик и душу и буду не в силах ему противостоять.
— Тогда надо идти, — сказал Мэлдред, глядя в сторону гор. — Не дадим дракону победить нас.
Дамон снова двинулся в путь. После землетрясения подъем стал еще круче, и он беспокоился, как бы вход в пещеру не завалило.
Несколько часов они карабкались в гору. Бывший рыцарь все больше и больше беспокоился, не потеряли ли они дорогу. Он думал о Рикали и ребенке — и о Вейреке, который должен был исполнять роль отца; размышлял об их безопасности, о том, вспоминает ли его полуэльфийка, и о том, похож ли на него ребенок…
«Ты никогда этого не узнаешь, Дамон Грозный Волк».
Глаза бывшего рыцаря расширились. Он не произносил этих слов, но ясно слышал их в своем сознании.
«Ты никогда не увидишь их… Рики и ребенка… Ты никогда не позволишь им увидеть твою чешую. Ты никогда не прикоснешься к своему ребенку».
— Нет! — в гневе закричал Дамон. — Это неправда!
Снова подступила острая боль. Жар огнем опалил тело, Дамон отшвырнул алебарду и стал рвать на себе одежду, одновременно пытаясь заткнуть уши, чтобы не слышать назойливых слов.
«Ты никогда не допустишь, чтобы они увидели тебя, поскольку в твоем облике не осталось ничего человеческого. Ты никогда не позволишь им смотреть на чудовище, которым ты стал».
— Нет! Эй ты, проклятая тварь! Я увижу их! Мэлдред окрикнул Грозного Волка в надежде остановить его, но тот ничего не слышал, кроме внутреннего голоса. Дамон заставил себя идти, несмотря на мучительную боль и грохот в голове. С каждым шагом он чувствовал, как трещат и растягиваются его кости, как горит его кожа, обрастая чешуей, и потянулся к спине, ощутив, что на ней что-то выросло.
«Это крылья, — сказал его внутренний голос, — У потомков должны быть крылья, Дамон Грозный Волк».
Пощупав лицо, бывший рыцарь понял, что оно превращается в морду. Он раскрыл рот в крике протеста, но язык стал словно чужим и не слушался.
«В твоем облике ничего не осталось человеческого, Дамон Грозный Волк, скоро у тебя не будет и души».
Дамон пошатнулся, лишь представив себе, как теперь выглядит. Он обернулся и увидел, что Мэлдред отшатнулся. Даже людоед был ошеломлен его видом.
«Я не намерен ни в кого превращаться, не хочу выглядеть как Рагх. У меня еще есть разум, — уговаривал себя Грозный Волк. — Было бы только немного времени в запасе. Пока я не потерял разум, я смогу поднять алебарду, чтобы она помогла мне расстаться с жизнью».
«Живи. Иди ко мне», — сказал голос.
Дамону показалось, что кто-то взял его за руку и повел. Рядом никого не было, бывший рыцарь явственно чувствовал, как его куда-то тянут.
— Именем Темной Королевы, тебе меня не победить! Я скорее убью себя, чем стану потомком-марионеткой!
Послышался низкий, звучный смех — громкий и продолжительный. Казалось, он звучит отовсюду сразу, хотя Грозный Волк знал, что рождается хохот в его сознании.
«Мглистый проник в мой разум, — понял он, — и пытается управлять мной, вести за собой».
— Проклятая тварь хочет увидеть, как я теряю свою душу, — произнес Дамон, едва втягивая воздух пересохшим горлом. — Он хочет посмотреть, как во мне умирает человек.
Бывший рыцарь огляделся. Мэлдред скрылся. Бежал. Снова предал его.
В следующий момент Дамон смог не только слышать, но и ясно видеть дракона внутренним взором — гигантскую тушу, покрытую темной чешуей, которая, тяжело дыша и мерно взмахивая крыльями, летела к нему. Мглистый был огромен. От ужасного видения воля Дамона ослабла, он почувствовал, как его разум капитулирует.