Что бы ни говорила и ни делала Анжела, Дирк был уверен, что в глубине души она принадлежит ему. И всегда будет принадлежать. Он будет ждать ее, сколько понадобится. Она того стоит.
Время шло, и Анжела уехала домой в Бостон на лето. Дирк использовал это время, чтобы совершенствовать свое тело. Он был уверен, что осенью профессор исчезнет из ее жизни. Но начался новый семестр, и он понял, что Анжела проводит с этим человеком все больше и больше времени. И тогда Дирк стал следить за происходящим еще внимательнее. Часто он следовал за ними, находился совсем рядом, когда они выходили из факультета или кафетерия или имеете гуляли по кампусу.
Дирк не думал, что ведет себя странно, отнюдь. Он просто приглядывал за девушкой, которая однажды станет его женой. Но, разумеется, он не ожидал, что увидит Анжелу и профессора у нее в квартире. Наедине. Как с Дирком, когда они впервые занимались любовью.
Дирк представил свой револьвер, его гладкую черную рукоятку. Он лежал в коробке под его кроватью. Нет сомнений, револьвер ему нужен. Он не мог просто стоять и смотреть, как Анжелу использует мужчина, который должен был бы быть достойным доверия учителем, наставником.
Но несмотря на всю свою решительность, Дирк ничего особенного не сделал, чтобы прекратить это. Да, он позвонил жене профессора, но от этого все стало еще хуже.
Он крутил в руке баночку с таблетками и смотрел, как профессор и Анжела доедали обед, смеясь и делясь какимито секретами. Все это злило его, наполняло неописуемой яростью. Вот почему ему был нужен револьвер. На тот случай, если Анжела не опомнится в ближайшее время. Дирк представил себе, как легко можно подстеречь профессора за углом и приставить оружие к его голове. Надо вправить мозги этому парню.
Он нахмурился, взял бутылку с кетчупом и вышел из подсобки. Сейчас ему надо было работать, но час профессора настанет. Оружие убедит его держаться подальше от Анжелы Нужно только выбрать подходящий момент.
Глава 7
Тим Джейкобс знал, что он не святой. Он обманул свою жену. Он лгал столько раз, что не сосчитать. Быть может, он принимал много сомнительных решений, но его никогда не искушала бутылка, он совершенно не понимал, как можно ради этого жидкого золота отказаться от собственной жизни и здоровья.
Тим, выросший в доме трезвенников, не любил алкоголь, а истории о людях, которые оказывались им порабощены, тем более побуждали его держаться от выпивки подальше. В старших классах и колледже на вечеринках он без проблем отказывался и от пива, и от более крепких напитков. Алкоголь это своего рода костыль, и Тим гордился тем, что ему не нужна выпивка. Даже после окончания учебы, во время работы в газете, когда его друзья расслаблялись с кружечкой пива или рюмочкой чего-нибудь покрепче после долгой работы в офисе или библиотеке, ему было хорошо в их компании и трезвым.
Родители Тима уехали в Индонезию в то лето, когда он поступил в колледж, и на прощание они дали ему, помимо прочего, такое напутствие: не пей, тебя это убьет.
И это было правильно. Тим как-то читал о том, что однажды студент-отличник, гордость и радость семьи, поступив в колледж, через неделю принял участие в пирушке. Сокурсники бросили ему вызов: он должен был выпить за час полбутылки джина. Парень не хотел, чтобы над ним смеялись, и, желая пройти обряд посвящения, он сделал то, что ему велели, и потом упал на пол, его стошнило. Приятели нашли его на следующее утро мертвым, захлебнувшимся собственной рвотой.
И смерть не единственная опасность, связанная с пьянством. Тим мог стать таким, как дядя Фрэнк, что, по мнению его матери, было хуже смерти.
Дядя Фрэнк был младшим братом матери, и Тим видел его только два раза в жизни. Когда Тиму было восемь или десять лет, дядя Фрэнк приехал к ним на Рождество. Хотя Тим был школьником, он заметил в дяде что-то странное. Волосы у него не были причесаны, обувь стоптана. Но самым странным для мальчика было его дыхание.
Тим не был знаком с такими вещами и не понимал, откуда берется этот запах, до кануна Рождества. Все остальные спали, а Тим спустился вниз, чтобы посмотреть, есть ли подарки под елкой. Около шкафа он увидел дядю Фрэнка с бутылкой янтарной жидкости, поднесенной ко рту.
Он помнил, как позднее родители говорили о дяде Фрэнке и его алкогольной зависимости. Когда Тим спросил у своей матери, что это такое, она рассказала ему, что некоторые люди могут пить спиртное время от времени, и оно им не вредит. Но у других людей есть такая болезнь: выпив немного, они продолжают пить, пока не упадут.
У дяди Фрэнка была такая болезнь.
Время от времени — например, в июне, в день рождения дяди Фрэнка, — Тим видел свою мать плачущей и понимал: она плачет из-за своего брата.
Когда дядя Фрэнк приехал во второй раз, Тим был уже старшеклассником. В тот весенний день он появился у них на пороге, шатаясь и издавая невообразимый смрадный замах. Его одежда была мятой и грязной, и у него был с собой пакет с пустыми бутылками.
Когда отец Тима вышел, чтобы отнести одежду в стирку, Тим спросил дядю:
— Зачем ты это делаешь? Неужели ты не понимаешь, как от этого больно маме и папе?
Дядя Фрэнк дал Тиму ответ, который произвел на него большое впечатление, он никогда его не забывал:
— Это один из способов заглушить боль.
В тот день отец привел дядю Фрэнка в порядок, накормил его, а вечером отвез его в вытрезвитель. Родители Тима объяснили ему, что в процессе протрезвления алкоголики иногда страдают от ужасных галлюцинаций и сильной боли, им кажется, что они умерли и попали в ад.
Две встречи с дядей Фрэнком произвели на Тима такое впечатление, что, пока он не начал встречаться с Анжелой, он даже не думал о выпивке. В конце концов, что, если его родители правы? Если он унаследовал тот ген, ту особенность организма, которая сделает его алкоголиком, как дядю Фрэнка? Дело просто того не стоило.
Но, когда Тим переехал к Анжеле, его отношение к алкоголю стало меняться. Во-первых, она любила сухое вино — ей интересно было пробовать разные сорта. Часто она расслаблялась, выпивая бокал или два, когда приходила домой. Когда он смотрел на нее, это казалось безвредным, легким и приятным, и Тим начал думать, что был слишком строг к себе все эти годы. Анжела никогда не напивалась до неконтролируемого состояния, как дядя Фрэнк.
Но была и еще одна причина: незаметная, скрытая боль в душе, о которой он раньше не думал. Она появилась неожиданно, ведь, в конце концов, он решил уйти от Кэри. Он считал, что для него и Кэри лучше всего поскорее развестись, чтобы продолжать жить, каждый по-своему.
Тим думал, что эта боль появилась вследствие чего-то, чего он не мог контролировать. Ему в детстве привили глубокие религиозные чувства. Осознание своей вины было таким сильным, что иногда парализовало его. Из-за этого чувства вины он думал, молится ли о нем Кэри. Не то чтобы ее молитвы трогали его, просто он не мог об этом не думать.
Да, он любил Анжелу. В ее объятиях он чувствовал, что у него есть возможность начать жизнь заново. Но жизнь состояла и из других моментов, когда он читал лекции в классе, то иногда останавливался на середине фразы, не понимая, что он хотел сказать и к чему вел. И еще он должен был сидеть в своем офисе — в одиночестве, во мраке чувства вины, душимый болью от того, что он сделал с Кэри.
Проблема была в том, что тяжелые чувства начали распространяться и на время, которое он проводил с Анжелой. Хотя внутреннего священного голоса он больше не слышал, хотя уже какое-то время слезы не текли из глаз, он не мог забыть стихи Писания, которые учил в детстве.
И хуже всего была та ночь. После перегруженного работой дня, подойдя к своему новому жилищу, он уже собирался воспользоваться своим новым ключом, но Анжела открыла ему дверь.
Он прислонился к дверному косяку, и улыбка медленно осветила его лицо.
— Итак, — сказал он со значением, — на чем мы остановились?
До того как Анжела успела ответить, ему вспомнились слова из Откровения.
Итак вспомни, откуда ты ниспал.
Должно быть, Анжела что-то сказала, потому что он увидел, что она нахмурилась.