Он несколько раз звонил ей, но она не хотела с ним разговаривать, и прятала глаза от вопросительных взглядов матери. Она сидела дома, когда думала, что он может быть во дворе, и выходила, когда знала, что его там нет. От этих усилий ей стало еще хуже, потому что она отчаянно нуждалась в его обществе, скучала по их прогулкам на озеро, скучала по разговорам по вечерам под звездным небом. Это было хуже всего — он не только не хотел быть ее парнем, но и она чувствовала себя неловко рядом с ним. И это значило, что и другом ее он не может больше быть.
Три недели спустя Райан постучал в ее дверь. На этот раз мать настояла на том, чтобы она поговорила с ним. Он стоял в гостиной, когда Кэри спускалась по лестнице, руки были засунуты глубоко в карманы.
Кэри посмотрела на него, и ей показалось, что она видит его впервые. Он был так прекрасен, что при взгляде на него девушки теряли дар речи. Неудивительно, что он не хотел ее целовать. Он был прав. Что, если он уже встречается с какими-нибудь красавицами?
— Мои уже собрали вещи, — он посмотрел на нее так, как всегда, прямо в глаза, прямо в душу. Когда она ничего не ответила, он потупил взгляд. — Кэри, слушай, прости меня, я не хотел...
Кэри кивнула, но так и не смогла произнести ни слова. Ком в горле был слишком велик. Ей хотелось накричать на него, сказать ему, что он не должен был тогда приглашать ее на свидание, не должен был заставлять ее думать, что любит ее, а потом, в конце вечера, разрушать ее мечты. Они знали об этом расставании еще год назад. Она думала, что они будут переписываться и поддерживать контакт, но теперь все вышло по-другому.
Она сглотнула слезы и подняла подбородок.
— Удачи. Ты всего добьешься в Оклахоме.
Райан вздохнул и переступил с ноги на ногу. Мгновение ей казалось, что он наклонится вперед и поцелует ее в щеку — как он сделал летом, когда ей было пятнадцать. Но он вздернул плечи и склонил голову.
— До свидания, Кэри.
Сегодня она ощущала боль того воскресного утра так же сильно, как и много лет назад. Райан, конечно, был прав. Она была слишком молода. Ничего хорошего или длительного не вышло бы из отношений, которые начались в то лето.
Но прошли недели, прежде чем она перестала думать о Райане Тейлоре. Даже месяцы. Кэри почувствовала, что воспоминания тают, хотя история на этом не закончилась. Она знала, что часть ее — та девочка, которая всегда остается внутри взрослой женщины, — всегда будет думать о нем. Всегда будет помнить, как он стоял в гостиной и прощался с нею, и ей казалось, что это навсегда.
* * *
Кэри прогнала воспоминания и села на постели. Зачем она лежит тут, вспоминая прошлое с Райаном, если ей надо думать о будущем с Тимом? Поднявшись, она стала искать тест на беременность. Потом посмотрела на него и ощутила решимость. Она больше не будет ждать ни минуты. Она должна знать, должна принять это и выяснить все для себя. Если будут сомнения, позже она всегда сможет сделать еще один тест. Но прямо сейчас она должна была что-то сделать.
Она поспешила в ванную, закрыла дверь и сделала все необходимое. Это было проще, чем ей показалось в прошлый раз. Закончив, она положила тест на полку перед зеркалом.
Результат может проявиться уже через минуту, через три минуты он должен быть уже точно. Она подождала три минуты, потом подошла к раковине и взяла в руки тест, не глядя на него. Если она беременна, нет сомнений, что как-нибудь, когда-нибудь они с Тимом все уладят. Бог не позволит, чтобы случилось иначе.
Если же нет...
Мысли о Райане опять пришли ей в голову, но она приказала им замолчать. Я так виновата, Господи... Помоги мне не думать об этом. Помоги мне понять, какова Твоя воля, потому что я хочу ее исполнить. Я люблю Тима, правда, Отец. Помоги мне не думать о том, о чем я не должна думать.
Она сконцентрировала внимание на тесте, и вот результат, все ясно как день. Два плюса, один рядом с другим.
Она беременна, ждет ребенка от Тима.
Конечно же, это знак. Конечно же, каким-то образом она опять будет вместе с Тимом. Они пройдут консультацию психотерапевта, получат необходимую помощь и опять будут любить друг друга.
Она надеялась только, что это случится поскорее.
Во-первых, у нее было мало времени до рождения ребенка Тима.
Во-вторых, теперь, когда она снова встретилась с Райаном Тейлором, нужно было чудо, чтобы разлучить их.
Глава 12
Тим Джейкобс лежал в постели в квартире Анжелы и переключал каналы телевизора, пока не дошел до какой-то программы, где выступал мужчина консервативного вида, похоже, лет пятидесяти, он держал в руках книгу, и Тим попытался понять, что бы это могло быть. За последние два часа он выпил почти бутылку вина, и ему трудно было понять смысл образов на экране.
Анжела делала упражнения на тренажерах рядом с кроватью. Она посмотрела на него раздраженно.
— Слушай, переключи. Терпеть не могу этих телепроповедников.
Но почему-то Тим не мог заставить себя переключить. Проповедник — если это был проповедник — был лысоват. У него во взгляде было сострадание... и что-то еще. Призыв, что ли.
Тим выронил пульт управления.
— Я когда-то хотел стать проповедником, — язык у него заплетался, он пытался сфокусировать взгляд. — Хотел рассказывать миру об Иисусе.
Анжела выпрямилась и с насмешкой посмотрела на него, поджав губы.
— Ты? Проповедником?
Что-то в ее тоне раздражало Тима, он заскрипел зубами, его боль чуть не вырвалась на поверхность. Он потянулся за бутылкой вина и налил себе еще один бокал. Немного жидкости пролилось на постель, и Анжела скривилась.
— Слушай, мой птенчик, ты что-то пристрастился к вину. Немного выпить никому не повредит, но не столько же...
Она говорила уверенно и прекрасно владела собой. Хотя она выпивала с ним время от времени, она не разделяла его потребности в спиртном — потребности, которая становилась сильнее с каждым днем. Она даже пыталась ограничить его в выпивке, и это выводило его из себя. Что она себе думает? То, что он пьет, — это не зависимость и не болезнь, как у дяди Фрэнка. Это жизненно необходимо. Каждый глоток помогал ему забыть о Кэри, мысли о которой теперь душили его.
Тим оглядел комнату. Ему было тут тесно. Спальня Анжелы всегда казалась ему маленькой, особенно из-за ее тренажеров в углу. Теперь у него начинала развиваться настоящая клаустрофобия. Он выпил полбокала одним глотком и покачал головой, стараясь прояснить зрение.
Ему не нравилось, как у него заплетается язык, когда он пьян, не нравилась тошнота и головная боль, когда алкоголь выветривался и тело требовало новой дозы. Стараясь доказать себе, что он управляет ситуацией, он напивался три или четыре раза в неделю и время от времени отхлебывал из фляжки, лежавшей в ящике стола у него в кабинете.
Так поступали все его коллеги.
Проповедник что-то говорил, и Тим опять сосредоточился, пытаясь понять значение его слов.
— Послание Христовой любви вы найдете у Исаии, глава шестьдесят один, — говорил он. — Бог Сам восстановит пошатнувшиеся основания вашей жизни. Он возродит вас из праха. Он даст искупление, кем бы вы ни были, где бы вы ни были...
Анжела фыркнула, и Тим повернулся, увидев, как она закатывает глаза. Она снисходительно усмехалась.
— Что такого смешного?
Она ухмыльнулась ему, ее изображение в его глазах расплывалось и качалось, как морские волны.
— Ты не понимаешь, что он делает?
Комната завертелась перед глазами, и Тим почувствовал внутри растущее раздражение. Он поставил бокал и смотрел на нее.
— И что же?
Она указала на экран телевизора.
— Именно то, о чем мы говорили на занятии. Это просто манипуляция — очередная рекламная кампания, — она встала с пола одним гибким движением и забралась в постель рядом с ним. Она придвинулась к нему, целуя его в плечо и шею, наконец, в губы, не успев даже договорить. — Сначала он рассказывает нам, как все плохо, и ты начинаешь действительно в это верить; потом он говорит, что мы должны делать, — она улыбнулась. — Он торгует Богом, как таблетками для похудания. «Ах, вы так поправились! Вот, у меня есть то, что вам нужно».