— Прогуляешься со мной?
Быстро холодало, было темно, но Кэри знала, что у нее нет выбора. Ей опять было семнадцать лет, она безумно любила Райана Тейлора и думала, как ей найти силы, чтобы расстаться с ним.
Когда они бродили по берегу, он продолжал держать ее за руку. Шли долгие минуты, потом он остановился и обнял ее за плечи, всматриваясь в ее глаза при свете растущей луны.
— Можно мне кое-что сказать тебе?
Голос не слушался ее, так что она кивнула, глядя ему в глаза.
— То, как ты поступила со мной после несчастного случая, — несправедливо.
Кэри была благодарна за темноту. В противном случае он увидел бы, как она побледнела.
— Как я поступила?
Как он мог...
— Вот так просто ушла. Ты даже не навестила меня.
Она отступила от него и уперлась руками в бока.
— Ты просил меня ждать, но ничего не обещал мне, Райан. Ты не обязан мне ничего объяснять. Мне просто хотелось бы, чтобы ты рассказал мне о ней до того, как...
— О ком? — Райан сделал шаг вперед и снова положил руки ей на плечи. — Я любил тебя, Кэри, — он покачал головой, и слезы блеснули в его глазах. — Я знаю, что уже слишком поздно. Каким бы ни был твой брак, ты... ты любишь его. Но я хотел, чтобы ты знала, что я чувствую.
Ее глаза наполнились слезами, она проглотила ком в горле. Решимость, с которой она собиралась сопротивляться искушению, помнить о том, что она — замужняя женщина, увядала, как весенний тюльпан. Ее отец был прав: она не должна была ехать на озеро.
— Ты... твоя подружка сидела у тебя в палате, Райан. Что я должна была подумать?
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал. Выражение лица у него стало мирным, и он снова взял ее за руку.
— Холодно. Давай посидим у костра, — они сделали несколько шагов, и прикосновение его руки было таким знакомым, что это напугало ее. — Я думаю, нам надо поговорить.
Почему он так смотрит на нее?
— Поговорить?
— О том, что случилось в тот день, — он потянулся и вытер слезу с ее щеки. — Хоть мы и не можем вернуться обратно, я хочу, чтобы ты знала, что произошло на самом деле.
Кэри кивнула, испугавшись того, что у Райана может быть объяснение всему, что случилось в те давние времена. И, если оно есть... если они сегодня не вместе из-за какой-то ошибки...
Трудно вынести даже мысль об этом.
Он проводил ее обратно к костру. Потом, крепко держа ее за руку и еще крепче — за сердце, Райан Тейлор не стал дожидаться другой возможности и начал рассказывать ей историю, которой она никогда не слышала раньше и которая изменила бы всю ее жизнь.
Глава 19
Элизабет сидела на полу в гостиной рядом с маленьким Коулом, помогая ему собрать паззл.
— Ищи кусочки, у которых одна сторона прямая, — она выбрала один из заостренных кусочков. — Вот такие. Мы должны найти сначала их.
Джон вошел в комнату с двумя дымящимися чашками мятного чая, аромат яблочного пирога наполнял дом теплом и покоем. Кэти Трокколи негромко пела о красоте, которая может возникнуть из пепла. Работая над головоломкой вместе с внуком, Элизабет поняла, что страхи покинули ее. Их место заняла непоколебимая уверенность в том, что все образуется.
Проблемы с Брук и Питером. Испытание с Эшли. Ее собственное здоровье. И даже тот тревожный факт, что Кэри и Райан пробыли весь день вместе. Теперь ничто из этого не казалось ей особенно страшным.
Конечно же, это сделала история Джона — то, как он всегда умел связать события Писания с жизнью. Вот чем объяснялось чувство умиротворения, которое она испытывала. Бог успокоил шторм тогда, и Он сделает это снова — свирепствует ли буря в ее сердце или вокруг.
— Эшли сказала, когда вернется? — Джон сел на ближайший стул и поставил кружку себе на колено.
— Коул остается у нас ночевать, — она понимающе посмотрела на Джона, потом улыбнулась мальчику. — Еще пять минут, и пора спать, понятно, малыш?
Коул кивнул:
— Я буду спать наверху, да, бабушка? Так сказала мама.
— Да, в твоей особой кроватке. Твой любимый мишка уже ждет тебя.
— Знаешь, что мне снилось, бабушка?
— Что, дорогой?
— Что я построил большой — пребольшой замок из песка, размером с целый мир, а тут показалась большая акула. Но знаешь что, бабушка?
— Что? — Элизабет сделала большие глаза.
— Это была хорошая акула, она села рядом со мной и помогла мне достроить замок, и он был лучший.
Далее в истории появлялись и исчезали другие морские существа, случались внезапные бури, находились волшебные сокровища. Элизабет вспомнила, что несколько дней назад они смотрели фильм о природе, и подумала, что все, что видит или слышит ребенок, становится частью его мира.
— И знаешь, что было потом, бабушка? — Коул встал. Он поднял руки над головой. — Из воды вышел большой высокий папа и подошел ко мне. Он сказал, что его долго не было, но теперь он больше никуда не уйдет. Он сказал, что любит меня больше, чем всех других детей на всем белом свете.
Элизабет смахнула слезы и сказала:
— Это прекрасно, дорогой.
Они закончили собирать паззл, и бабушка с дедушкой повели ребенка наверх.
— Папа, ты меня понесешь? — Коул протянул к Джону свои маленькие ручки, и сердце Элизабет растаяло. Иногда ей бывало очень больно оттого, что ребенок Эшли растет без отца.
Джон поднял его на руки.
— Ты мой мальчик, Коул. Навсегда.
Коул положил голову на плечо Джона и обхватил ручонками его шею.
— Я бы хотел всегда ночевать у вас.
Элизабет шла позади, смахивая слезы и глядя, как ее муж целует ребенка в щеку.
У Джона был сдавленный голос, когда он ответил:
— Я тоже хотел бы этого, сынок. Я тоже.
Они вместе помолились, положили рядом с Коулом медвежонка Билли и пообещали ему кусок пирога наутро. Когда они спустились вниз, Элизабет пошла в гостиную и выглянула в окно.
Джон тут же оказался рядом с ней.
— Они скоро вернутся.
Она улыбнулась:
— Откуда ты знаешь, о ком я беспокоюсь сегодня?
— О Кэри. Сейчас ты беспокоишься о ней больше всех.
Она склонила голову ему на грудь.
— Но есть еще Эшли.
— Да.
— Ты беспокоишься об обеих.
— Конечно. На самом деле, я думала о Коуле, — Элизабет почувствовала, что улыбка угасает. Она повернулась, а Джон обнял ее. — У меня сердце разрывается, когда я вижу, что он растет без отца.
Джон поцеловал ее в макушку.
— Он чудесный ребенок.
— И ты знаешь, почему? — она наклонилась к нему и снова удивилась силе своей любви к Джону Бакстеру — любви, которая росла с каждым годом, словно у нее не было границ и края.
— Почему?
— Потому что у него есть ты, конечно, — она улыбнулась, но знала, что он поймет по голосу серьезность ее слов. — Я благодарю Бога за то, что у него есть ты, Джон.
— Эшли старается.
Элизабет устало улыбнулась.
— Она еще не умеет быть матерью.
Он кивнул:
— Когда я смотрю, как Коул сидит на полу и собирает паззлы и рассказывает тебе эти выдуманные истории об акулах и сокровищах, и больших высоких папах, мне хочется потрясти ее и спросить: «Эшли, что ты делаешь сегодня вечером, и могут ли у тебя быть дела более важные, чем побыть с ним? »
* * *
В «Кофейне» заканчивалась первая часть выступления «Мелоди Блюз». Эшли Бакстер и две ее подруги сидели за дальним столиком, пили кофе и слушали музыку.
Ее подруги были совсем не такими, как ее семья, но они были верны ей. И они не требовали от Эшли того, чего она не хотела давать. Одной из них была Аника, девушка с Аляски, которая постоянно говорила о том, что переедет в Нью-Йорк и будет играть на виолончели в одном из оркестров Бродвея. Второй была Билли, студентка художественного факультета, которая уже несколько лет собирала деньги, чтобы провести лето в Европе. Так как Эшли играла на гитаре и рисовала, им было о чем поговорить. Но помимо интереса к искусству, у них было и еще кое-что общее.