— Да, и получила диплом по графическому дизайну, и мы подумали, что она повзрослеет, — у Джона вырвался обеспокоенный вздох, и он покачал головой. — Мы продолжали так думать, когда она поехала в Париж.
— Париж. И там она забеременела?
— Да, — эти два года были самыми трудными для Джона и Элизабет как родителей. Эшли звонила редко, и после каждого ее звонка им казалось, что часть ее навеки пропала. Позже они узнали, что Эшли познакомилась с известным французским художником, у которого была студия в одном из кварталов Парижа. Их роман был быстрым, как ветер. Кроме того, они не знали подробностей, хотя все предполагали, что этот художник и был отцом ребенка Эшли. — Что бы там ни случилось, это оставило шрам на ее душе. Она вернулась домой недовольная и циничная, беременная и больше, чем когда-либо, готовая выступать против всего, во что мы учили ее верить. Она поселилась тут только потому, что больше ей некуда было деваться.
— И потом с ней произошла та авария, — Марку не было нужды спрашивать об этом. Все в церкви знали про несчастный случай с Эшли Бакстер. Люди молились о том, чтобы ее не рожденный пока ребенок не пострадал, и он чудесным образом спасся.
— Иногда я думаю, что судебное разбирательство стало еще одним пунктом в длинном списке вещей, которые причинили ей вред. Конечно, она с этим не согласна.
— Если память меня не подводит, это была большая сумма денег для молодой девушки.
Джон медленно кивнул:
— Особенно для молодой девушки, которая совершенно запуталась в жизни.
По словам Эшли, суд был самым прекрасным событием в ее жизни. Она была на шестом месяце беременности, когда ее машину задел грузовик. От удара машина Эшли пострадала, а сама она попала в реанимацию с кровоизлиянием и сломанными ребрами. Тут же начались схватки, и врачи боялись, что мозг ребенка мог быть поврежден во время аварии.
Эта история привлекла внимание всей округи, потому что машины данной транспортной компании уже попадали в подобные истории — часто из-за проблем с тормозами. Учитывая то, что компания сообщила эту информацию до столкновения, любой юрист даже с минимальным опытом мог понять, что тут речь идет о хороших деньгах.
Четыре месяца спустя, когда Коулу, родившемуся совершенно здоровым, было пять недель, Эшли подала в суд на транспортную компанию, требуя от нее двести тысяч долларов.
За одну ночь Эшли стала владелицей дома с тремя спальнями недалеко от университета и начала, как называл это Джон, плыть по течению: она брала уроки живописи в университете, гуляла со своими друзьями, немного рисовала.
— Мне жаль Коула. У него нет отца, а его мать сама еще не выросла.
Марк опять потер подбородок.
— Похоже, она не сильно изменилась со времени возвращения из Парижа.
— Нет.
— Наверное, я не понимал...
— Бедный Коул, — Джон скрестил руки и встретился взглядом со своим другом. — Я стараюсь быть отцом для него. Знаешь, сажусь на пол и играю с мальчиком. Эшли все время завозит его к нам, чтобы спокойно порисовать или посидеть с подругами в кафетерии. Она словно еще учится в школе, — он поискал правильные слова. — Все еще старается убедить мир в том, что никто не должен учить Эшли Бакстер жизни.
Поднимался ветер, и на севере собирались грозовые тучи. Пока они сидели на улице, резко похолодало, поздно вечером, должно быть, пойдет снег. Джон встал и потянулся, потом слегка сжал плечо Марка.
— Короче говоря, помолись о ней, ладно? Когда Коул вырастет, он поймет, что мы — его настоящие родители, а его мать — всего лишь запутавшийся ребенок.
Марк встал на ноги тоже и похлопал Джона по спине.
— Я буду молиться. И, если тебе надо поговорить, я всегда готов.
Джон опять почувствовал себя уверенно. Он вспомнил свою любимую историю из Библии — о том, как Петр вышел из лодки и шел по воде. Рыбак делал это вполне успешно, пока не посмотрел на волны и не начал тонуть.
Джон старался жить, не глядя на волны. Но когда судьба его взрослых детей заставляла его переживать за них и колебаться в вере хотя бы немного, Бог всегда посылал ему кого-то, кто напоминал ему о словах Христа: «Что вы так боязливы, маловерные? »
Джон был уверен, что в это трудное для него время Господь послал пастора Марка для выполнения этой задачи. Ему надо смотреть в нужном направлении — не на волны, а прямо перед собой, на протянутые к нему руки Иисуса.
* * *
В доме Эшли услышала, что мужчины закончили разговор и пошли к входной двери. Она вытерла злые слезы и поспешила в пустую гостиную, чтобы они не узнали, что она подслушивала. Так вот как воспринимали ее родители: как безответственную мать-одиночку, которой безразличен ее сын?
Плечи Эшли напряглись, она схватила тряпку и смела крошки со стола. Ну хорошо. Если ее родителям угодно, она может прожить и без них. Ей не обязательно привозить к ним Коула. У нее есть масса друзей, которые с удовольствием присмотрят за ним. Зачем обременять родителей? Особенно если они считают, что исполняют свой долг по отношению к ней.
Краем глаза она увидела Кэри и Тима, стоящих бок о бок на кухне и заворачивающих в прозрачную пленку блюдо с картофельным пюре. Они тихо говорили о чем-то, Эшли не слышала, о чем. Это зрелище вызывало у нее тошноту. Неужели Кэри так хочется вернуть Тима, даже после его безобразной измены? То, что он вообще осмелился показаться в доме Бакстеров, было просто поразительно.
Она вспомнила, как ее отец благословил еду, а потом Тим в наступившей тишине обратился ко всей семье.
— Очевидно, все вы знаете, какие проблемы у нас с Кэри, — все за столом смотрели на Тима, голос у него был мрачным и смиренным. — Я поступил неправильно, и мне очень жаль. Я не только причинил боль Кэри, — его глаза блеснули, и Эшли захотелось в него плюнуть, — но и причинил боль всем вам, — он взял Кэри за руку. — Мы очень стараемся все исправить, а пока ваша поддержка очень важна для меня, — он посмотрел на Кэри, потом на остальных. — Для нас обоих.
Он откашлялся.
— Я не прошу у вас прощения, но я надеюсь его заслужить.
Эшли закатила вверх глаза, вспоминая об этом. Вся речь Тима была патетической попыткой облегчить себе жизнь, чтобы он мог показываться на глаза родным Кэри, не чувствуя себя виноватым.
Она взглянула на свою сестру, работающую рядом со своим мужем. В ее глазах был свет веры — не просто веры в Бога, но и веры в Тима. Это была вера, которую Эшли не могла понять. Если Тим обманул Кэри однажды, конечно же, он сделает это снова. И даже если не сделает, Кэри придется всю жизнь жить с ним, помня о его предательстве.
Кэри сошла с ума, раз стоит рядом с Тимом, в то время как настоящий мужчина все еще любит ее. Эшли на минуту подумала о Райане Тейлоре и поняла, что, если бы он не был так увлечен Кэри, она претендовала бы на него сама. Да, он был в чем-то похож на ее родителей. Но в Райане было что-то дерзкое и отличающее его от остальных, и это делало его более привлекательным, чем Лэндон Блэйк, например.
Она еще раз провела тряпкой по столу. Если брак требует такой преданности, как преданность Кэри Тиму, Эшли была рада, что она одна.
В соседней комнате открылась дверь со двора и вошел Люк, запыхавшийся, со старым футбольным мячом в руке. Муж Брук, Питер, шел за ним следом, и оба прошли мимо, не говоря ей ни слова. Разве Эшли и Люк не гоняли этот самый мяч сотни раз после таких обедов? Ты был моим лучшим другом, Люк. Что с нами произошло?
Этот вопрос приходил ей на ум постоянно, когда она бывала в доме родителей, но Эшли никогда не задавала его. Мне надо было остаться в Париже, где все обо мне заботились.
Она вслушалась в звуки вокруг себя: тихий звон посуды, журчание воды в раковине, футбольный матч по телевизору в соседней комнате, болтовня и смех. Все, как в рекламе каких-нибудь глупых товаров.
Вот только Кэри уже почти четыре месяца беременна от мужа, который только несколько недель назад жил с другой женщиной. В семье не было человека, который не сочувствовал бы Кэри. Бедная Кэри то, бедная Кэри это. Эшли фыркнула и провела тряпкой по другой стороне стола.