Дверь одной из машин открывается и появляется Николай. Он вытаскивает пистолет и направляет на меня. Его лицо по-прежнему ничего не выражает. Я замираю. Я предупреждал Рейвен об этом — русские всегда покрывают друг друга. Он предал меня. Она попросила довериться ему. Довериться ее интуиции. Он целится, садовник во все глаза пялиться на нас. Я поднимаю свой пистолет.
Он спускает курок.
Белая горячая боль взрывается у меня в груди. Я опускаюсь на колени и падаю вперед. Лицо Рейвен парит передо мной, а потом наступает темнота.
Рейвен навечность. Мой Вороненок.
39
Рейвен
— Ну, почему мы не может остаться здесь навсегда, мамочка, — спрашивает Янна.
— Потому что это не наш дом. — Мы живем в доме Николая в Суррее, и у Янны было полно времени исследовать огромный дом и близлежащую территорию, играя с собакой и совершая поездки на лошадях.
— Но мне здесь нравится, — стонет она.
— Я знаю, что тебе здесь нравится, а ты не хотела бы жить в доме у моря? Выходишь из дверей и сразу попадаешь на пляж.
Ее глаза расширяются от восхищения.
— О, мама, а мы можем?
— Да, мы поедем туда через неделю.
— Это через два дня?
— Нет, это через семь дней. Посчитай на пальцах.
Она начинает считать на своих пухленьких пальчиках, и мое сердце трепещет от огромной любви к ней. Она показывает мне семь пальцев.
— Хорошо, дорогая.
— Мама, мы можем взять с собой одну пони? У них так много их, мне кажется, что даже никто не заметит, если мы заберем одну.
— Конечно, они заметят. Когда ты берешь что-то без разрешения, это называется воровством.
— Могу я попросить у Стар? Мне кажется, она не будет возражать.
— Нет, ты не можешь попросить у Стар. Мы можем закончить разговор о пони?
— Хорошо.
— Рейвен, — зовет меня Бетти, одна из обслуживающего персонала по дому у Стар.
Я поворачиваюсь.
— Не возражаете, если мы захватим с собой Янну в деревню?
Я улыбаюсь.
— Конечно. — Всем очень нравится Янна и поскольку ее здесь очень балуют, мне кажется, что это может не очень хорошо сказаться на ее характере, но с другой стороны, у меня сердце поет, когда я вижу такую любовь к ней и внимание.
— Будь хорошей девочкой, — говорю я, целуя ее.
— Буду, — обещает она, уходя с Бетти. Как только они выходят из комнаты за дверь, слышу, как спрашивает:
— Можно мне мороженое, Бетти?
— Тебе можно все, что захочешь, — отвечает Бетти.
Я встаю и открываю дверь в соседнюю комнату. На носочках иду к кровати. Драган все еще спит, лицо бледное. Я сажусь на стул рядом с ним, тот поскрипывает, и он внезапно открывает настороженно глаза.
— Привет, красавица, — бормочет он.
— Извини, я не хотела тебя будить, — шепчу я.
— Если я буду просыпать и видеть тебя перед глазами всю оставшуюся жизнь, то могу считать себя самым счастливым человеком на свете.
— Посмотрим, будешь ли ты так говорить через год, когда больше не будешь таким недееспособным, — поддразниваю я его.
— Я покажу тебе недееспособным. Дверь заперта?
Я хихикаю.
— Если ты полон сил, проверь сам.
Он пытается присесть на кровати, я тут же перестаю хихикать и подаюсь вперед, с тревогой беру его за руку.
— Эй, не нужно. У тебя могут разойтись швы.
Он ложиться и на его лице расплывается соблазнительная ухмылка.
— Как насчет стриптиза?
— А как насчет сменить разговор, а? — отвечаю я.
— Как долго ты собираешься упорствовать?
— Пока тебе не станет лучше, — тут же замечаю я.
— Просто покажи мне свои сиськи, — говорит он с озорным подмигиванием.
Я строго смотрю на него.
— Послушай, я не собираюсь рисковать. Доктор сказал, что твои швы могут разойтись.
— Ты беспокоишься, что у меня швы разойдутся, а я беспокоюсь, что у меня яйца взорвутся. Ты постоянно меня возбуждаешь, я ничего не могу с этим поделать. Ты появляешься здесь в своем сексуальном маленьком коротком топе, узких джинсах, наклоняешься ко мне, дотрагиваешься своим телом до моего, и думаешь, что я не буду лежать как истукан. — Он хватает меня за запястье. — Рейвен, я так сильно хочу тебя, что не могу спокойно тут лежать, если тебя не получу.