Это меня беспокоит? Возможно. Компания является продолжением Джереми, как и всё то, чем он обладает. Это может помочь мне понять, на что он способен. Опять же, разве у меня нет реального понимания всех этих вещей? У меня что ни на есть прямой личный, интимный опыт. Что может быть еще жестче, чем то, что он уже сделал со мной.
Нужно перестать об этом думать. Я не собираюсь снова возвращаться к прошлому. Я не забуду. Я никогда не забуду. Но я не позволю этим воспоминаниям ограничивать меня.
Я убираю записку Робина. Стоит ли избавиться от нее? Что Джереми подумает, если он найдет её? Она может служить доказательством того, что мне удалось избавиться от Фей с Робином, удалось избежать встречи. На всякий случай пусть будет. Просто не буду показывать.
Я смотрю на часы. Сейчас почти восемь. До дедлайна Джереми четыре часа. Знаю, это важно для него, даже если я ничего не знаю об этом. Поскольку это важно для него, это важно и для меня. Успех или неудача могут определить его настроение на следующей неделе. А может и больше.
Я иду, чтобы найти телефон. Тот, который я пообещала не использовать, пока Джереми не поклялся, что блокировка будет снята. Я включаю его. Он загружается молниеносно. Я жду, чтобы проверить, есть ли сообщения от Джереми. Ни одного.
Я отправляю ему сообщение:
Я разобралась с Фей и Робином. Буду ждать твоего возвращения.
Отложив телефон в сторону, я слышу, как приходит ответное сообщение:
Хорошо. Я верил в тебя. Рад, что вы разобрались.
Ты занят? Как продвигаются дела?
Пишу я в ответ.
Зашли в тупик. Сейчас перерыв. Расскажу обо всем позже.
Хорошо. Удачи.
У меня есть своя собственная удача.
Я ухмыляюсь. Типичный Джереми.
Я хочу уже закончить разговор, но есть еще одна вещь, которая не давала мне покоя весь день. К тому же Джереми свободен…
Хью приходил ко мне сегодня.
Молчание. Джереми не отвечает Я жду минуту, потом две. Когда время затягивается, я начинаю волноваться.
Дерьмо! Может мне не стоило говорить ему об этом сейчас. У него и так сейчас достаточно всего, более чем достаточно… Мой телефон начинает звонить. Номер Джереми.
— Привет? — беру я трубку.
— Что ты только что сказала? — требует он. — На счет Хью?
— Забудь, — говорю я быстро.
Джереми очень зол. Вне себя от ярости.
— Я расскажу тебе о том, что произошло, когда ты покончишь с делами.
— Лилли, я только что вышел с самых напряженных переговоров в моей жизни, чтобы сделать этот телефонный звонок. Ты не расскажешь мне об этом позже. Ты расскажешь мне об этом сейчас.
— Хорошо, — говорю я, чувствуя вину и волнуюсь за то, что прерываю его таким образом.
Если что-то пойдет не так, когда он вернется за стол переговоров, он обвинит в этом меня?
Или я слишком высоко ценю то влияние, которое я оказываю на его жизнь?
— Всё было быстро, — говорю я. — Ничего не случилось. Никто больше не видел. Он постучал в мою дверь и попросил войти. Я сказала нет. Он пытался настаивать. Я оттолкнула его.
— Он доставил тебе неприятности? — спрашивает Джереми. — Он сказал, чего хотел?
— Все, что он сказал, это то, что он хочет поговорить. Я отказалась.
— И это все?
— Это все, — подтверждаю я. — О! Он пытался дать мне конверт.
Снова тишина. Я начинаю ерзать, когда она затягивается.
— Джереми? — спрашиваю я. — Ты все еще там?
— Ты взяла его? — требует он. — Ты взяла у него конверт, Лилли?
— Что? Нет! Зачем мне он?
— Ты уверена, — упорствует он. — Что не лжешь мне?
— Нет, Джереми. Я бы не стала! Никогда. Зачем мне лгать?
Моя уверенность возвращается, подпитываемая ложным обвинением в его словах.
— Я добровольно рассказала тебе об этом, Джереми. Никто не говорил, что я должна делиться с тобой этим.
Джереми делает недовольный, злой рычащий звук в горле. Часть меня рада, что его здесь нет; другая часть желает об обратном. Так я смогу судить о его реакции гораздо лучше.
— Лилли, — медленно говорит Джереми. — Слушай меня внимательно. Мой отец был влиятельным человеком. Я вывел его из строя. Но у него по-прежнему острый ум. Он может быть очень опасен для тебя. Для нас. Ты не будешь скрывать от меня информацию о нем. Никогда. Я не давал ему разрешения посещать тебя. Он сделал это за моей спиной. Я не знаю, на что он нацелился. Но мы должны быть осторожны. Он упоминал Розу?