Медленно его губы растянулись в головокружительной улыбке. От этого жеста я отшатнулась назад и пожелала, чтобы он оказался безобразным человеком, благодаря чему я смогла бы ненавидеть его.
Но трудно было ненавидеть прекрасное. Даже мне пришлось признать это. И Николай? Он был не просто прекрасен, он был красив. На протяжении всей жизни нам твердят, что уродство — это плохо, но все это ложь. Иногда самые страшные вещи, с которыми приходится сталкиваться, оказываются самыми прекрасными.
— Я вижу, ты читала папку, — он указал на кофейный столик, где я практически поиздевалась над всеми страницами договора.
— Да, — прохрипела я. Мое тело и голос были не настолько синхронизированы на тот момент, и мое сердце по-прежнему билось так сильно, что я боялась, что он увидит пульс на шее и атакует меня подобно вампиру. По сути, весь сценарий смахивал на отвратительный вампирский фильм.
— Вопросы? — он обхватил мое плечо правой рукой, мягко подталкивая к дивану. Не имея другого выбора, кроме как слушать его бредовые разглагольствования, я села.
— Вопросы, — фыркнула я. — Почему я не могу иметь доступ к внешнему миру? Ты понимаешь, что это похищение, да?
Николай жал губы в тонкую линию, словно пытался сдержать смех.
— Похищение было бы похищением, если бы ты была совсем ребенком, а я заманил бы тебя сюда под ложным предлогом. Хочу напомнить, что ты провела большую часть года, названивая мне в офис, умоляя...
— Я не умоляла.
— ...умоляя... — он отмахнулся от моего протеста, как от ничтожного насекомого, и продолжил, — ...об одном интервью продолжительностью хотя бы десять минут моего личного времени. Сначала ты просила час, а когда это не сработало, то была готова встретиться со мной и на двадцать минут, пятнадцать, десять и, наконец, раздался последний звонок, из-за которого мне понадобился бы судебный запрет, когда ты угрожала моему секретарю.
Мои щеки запылали.
— Ну, я не была уверена, что она передавала тебе мои сообщения.
— Передавала.
Как неудобно. Я прикусила нижнюю губу, облизав помаду — ну, или то, что от нее осталось.
— Так ты говоришь, что я здесь по своему желанию.
— Это был твой выбор — приехать в офис сегодня днем?
— Да, но...
— И это был твой выбор — взять интервью?
— Да, — я стиснула зубы. — Но если бы знала, что это будет стоить мне свободы, и я так и не смогу задать вопросы, то отказалась бы.
Он наклонил голову набок, его темные карие глаза почернели.
— Это ложь.
— Теперь я лгунья?
— Да, — сказал он так просто и уверенно, что мне захотелось придушить его. — Ты была слишком любопытна, чтобы отказать мне.
— Ага, любопытство кошку сгубило, — я провела пальцем поперек горла.
Он прищурился, когда посмотрел на мою шею, как если бы видел пульс, который снова начал ускоряться.
— У тебя красивая кожа... Очень мягкая... Не так ли? — длинными пальцами он потянулся ко мне и прикоснулся к коже над пульсом. — Мда...
— Хм-м, — мои губы дрожали в ожидании еще одного касания. — Что касается работы.
— Она твоя, — прошептал он, все еще не отрывая взгляда от моей шеи.
— Спасибо, потому что я пришла на работу, где меня заперли без интернета, без возможности делать телефонные звонки или смотреть «Нетфликс», ой, и мне, видимо, запрещено иметь какие-либо сексуальные отношения.
Он отдернул руку.
— Так вот ты о чем?
— Да, — сказала я сквозь зубы. — Быть запертой в одиночной камере бесит меня не так сильно, как отсутствие секса, — мудак был невыносим!
Его ноздри раздувались, и он отвернулся.
— Это невозможно.
— Что невозможно?
— Отношения, — он сглотнул, и я увидела, как его кадык поднялся и опустился на великолепной шее. Мне действительно нужно перестать пялиться. Он — враг, не друг. Думаю, в те первые мгновения я увидела все, что могло бы предупредить меня. То, как он стоял, как прикоснулся ко мне, даже глаза. Мое подсознание кричало мне об опасности, но я была слишком напугана своими проблемами, чтобы слушать его.
Пока не стало слишком поздно.
— Зарплата непомерна, — он облизнул губы. — Полмиллиона.
— В год? — прокряхтела я.
Я была окружена деньгами всю свою жизнь, но их, как говорил мой отец, нужно было заслужить, они не достаются легко. Кровавые деньги всегда должны быть заработаны, и это превыше всего.
— Нет, — Николай встал. — В месяц.