Несколько слезинок скатились по моим щекам, когда я закрыла лицо руками.
Конечно, так оно и есть.
Я была сумасшедшей.
Потому что я оплакивала своего убийцу.
Возможно, я заслужила смерть.
Может быть, я просто лягу на кровать, как будто полностью потеряла рассудок, и вручу ему нож, чтобы заколоть меня.
Я была драматична, потому что из-за страха и печали я будто приросла к месту. Словно у меня не было другого выбора, кроме как потягивать кофе и думать о том, как он все время шептал про свою любовь одним уголком рта, а другим продолжал предупреждать меня, насколько он опасен. Серджио сказал, что Ник всегда будет членом мафии, всегда будет жаждать крови.
И теперь он хотел моей крови.
В нем не было ничего романтичного, ничего. Это меня разозлило, расстроило, испугало, и, если по-честному, мне было жаль себя, жаль, что тот, кто вдохнул в меня новую жизнь, будет тем, кто заберет ее.
«Беги!», — кричало мое сознание.
«Оставайся», — шептало мое сердце.
— Майя! — женский голос прервал мою внутреннюю борьбу. — Я тут! — Жак протянула мне руку и подошла к столу. — О, дорогая, он сказал тебе, не так ли?
— Сказал мне?
Все, что касается Жак, ставило меня в тупик.
— Обо мне, — она грустно вздохнула. — О нашей семье.
— Хм, нет, но, знаешь, мне уже пора возвращаться.
Я чувствовала опасность. Эта женщина сидела передо мной с дружеской улыбкой и ярко-розовой помадой на губах. Но выглядело это как-то неправильно. Все дело было в том, как ее холодные глаза смотрели прямо сквозь меня. Это вызывало панику. Я снова и снова возвращалась в руки своего убийцы.
Я сделала движение, чтобы встать, и в этот момент что-то кольнуло внутреннюю сторону моего запястья. Выругавшись, я отдернула руку.
— Что, черт возьми, ты только что сделала?
— Тс-с, — тепло улыбнулась Жак. — Все будет хорошо. Теперь ты будешь в безопасности. Обещаю. Наконец, ты в безопасности.
— Я и так в безопасности! — с ним я была в безопасности.
Большей безопаснее, чем с ней.
Зрение затуманилось, и мое тяжелое тело прислонилось к столу. Я попыталась удержать себя рукой, но она полностью соскользнула со стола. Жак очень плавно переместила меня под одну руку и начала выходить из здания. Люди увидят нас, правильно? Они увидят мое сопротивление.
Я боролась, чтобы открыть глаза и простонать «Помогите», когда мы прошли мимо двух больших фигур.
Они ничего не сделали.
— Помогите! — я попробовала громче на этот раз, в то время как Жак бормотала что-то о выпивке по утрам, отчитывала меня, а потом сказала:
— Хорошо, что у тебя есть такая семья, как я, чтобы помочь тебе.
— Нет, — я пыталась поднять голову, но почувствовала, как подбородок коснулся груди.
— Ах, оно работает намного быстрее, чем я думала. Я как могла пыталась быть незамеченной, но теперь он точно заметит.
Она тяжело дышала, а потом мы очутились в переулке между двумя офисными зданиями, багажник ее машины уже был открыт. Она толкнула меня в спину, и у меня не осталось сил бороться. Почему никто не пошел за мной? Это было ненормально! На улице день!
Тело не слушалось, но разум работал, предчувствуя опасность, когда рот мне заполнили хлопковой тканью. Вы всегда предполагаете, что у бездомного на улице есть нож, но не замечаете семидесятилетнюю женщину на каблуках и с пистолетом.
— Ш-ш-ш, — Жак приложила палец к моим губам. — Не забывай делать длинные и глубокие вдохи, не хочу, чтобы ты задохнулась.
Я застонала.
— Вот и все, милая.
Она похлопала меня по щеке, сильно, очень сильно, но боли я не почувствовала.
Почему моя щека онемела? Как будто я пошла к дантисту, он сделал укол, и я больше ничего не чувствовала во рту. Язык тоже был тяжелым и неповоротливым.
Жак прищурила свои голубые глаза.
— Все, дорогая.
Багажник захлопнулся, закрыв меня в темноте, и я застонала. Я подняла ноги, чтобы выбить задние фары, как видела в кино, но сколько бы раз я ни пыталась, ни одна часть моего тела не двигалась. Я все еще могла дышать, но долго ли? Если все мои мышцы были парализованы, это означало, что органы тоже парализует? Слезы жгли глаза, и единственный признак того, что я плакала, заключался в том, что я больше не могла видеть, только размытую темноту.
Прошло несколько минут — или часов, я не знала — а затем машина остановилась. Я попыталась закричать, но услышала только тихие стоны и хныканье. Багажник снова открыли, и я увидела слепящий глаза солнечный свет. Жак сложила руки на талии и уставилась на меня.