— Теперь нужно тебя вытащить, это всегда сложно! Сейчас вернусь!
Она ушла, но я не могла видеть, куда, только голубое небо говорило мне, что мы не были полностью за пределами города, а еще я слышала крики чаек. Жак прямо к машине толкнула каталку, которая была на одном уровне с багажником, а затем потянула мое тело на нее. Я боролась с ней, или, по крайней мере, пыталась, но она была сильнее, чем выглядела. Жак легко подняла меня на каталку и обвязала чем-то.
В тот момент меня охватил ужас.
Она была безумной.
И она собиралась убить меня.
Я точно знала, что это была не просто забавная шутка, связанная с тем, что я прикоснулась к ее внуку, и это разозлило ее.
Напевая, Жак подтолкнула каталку к задней части большого красного дома. Почему мы проходили мимо дома? Услышав плеск воды, я закрыла глаза, надеясь и молясь, что это не значит, что она жила на воде и собиралась бросить меня в нее. Я продолжала бороться, но мое тело по-прежнему не двигалось.
— «Сукцинилхолин», — Жак наклонилась и похлопала меня по щеке, а затем громко рассмеялась. — Всего около ста миллиграммов хорошо справляются, но нельзя давать слишком много, чтобы не убить пациента до начала очистки.
Очистки?
— Ты должна быть в состоянии говорить, хотя, — она наклонила голову, — думаю, что, возможно, дала тебе слишком много, а это означает, что нам придется подождать, пока ты не сможешь участвовать.
Участвовать?
— Всегда лучше исповедоваться перед смертью в своих грехах вслух, — она открыла большую дверь и толкнула каталку в тускло освещенную комнату.
А затем вокруг меня замерцали огни, яркие огни, как те, которые обычно бывают в операционной.
Все было белым.
Я почувствовал боль в животе, но сдержала выпитый кофе. Если бы меня вырвало, я бы просто задохнулась, верно?
Снова закрыв глаза, я подумала о Нике, о том, как он меня целовал, касался. Неужели так закончится моя жизнь? От рук какой-то сумасшедшей женщины? Я бы сделала все что угодно, чтобы вернуться в ту квартиру, даже если это означало, что попаду в руки еще одного убийцы. Лучше умереть в любви, чем в страхе.
Жак продолжала напевать, когда я услышала стук металла о металл. Через несколько минут она, наконец, снова заговорила.
— Я предупреждала его. Я предупредила всех мужчин в моей семье — не приближайтесь слишком близко. Но они всегда это делали, подходили слишком близко.
Какого черта?
— Мы должны сохранить память о наших предках живой и очистить мир от зла... от распущенности. Это единственный способ искупления. Хотя мне тебя жаль, — она вздохнула, — потому что ты действительно мне понравилась. Мне нравились все они.
Все они?
— О, я не убиваю их всех, я просто... пугаю их, это легко. Хотя плохих, тех, у кого болезнь, я всегда убиваю, это наше наследие, в конце концов, — она посмотрела на меня, ее зрачки стали крошечными точками. — Ты знаешь, кто я, дорогая?
Сатана. Она была Сатаной.
— Август 1888 года, дата первого убийства. Забавно, но многие историки и ученые предполагают, что только мужчина может сделать такую работу, — она нахмурилась. — Мэри Энн Николз, эта сука, — свет отразился от серебристой поверхности ножа, которым Жак помахала в воздухе. — …Эндрю был слабым, таким слабым… он изменял моей прапрабабушке. Изменял ей несколько раз на самом деле. Потребовались годы, чтобы найти всех женщин, и она должна была быть осторожной, очень осторожной. Совершив первое убийство, она ощутила вкус мести, и когда вернулась домой, Эндрю спросил, что она сделала, почему она покрыта кровью.
Жак подняла руку и положила нож на стол.
— И ты знаешь, что она ему сказала? Она сказала ему, что собирается очистить город от скверны, и начнет она с каждой женщины, с которой он когда-либо был. Конечно, его немедленная реакция заключалась в том, чтобы попросить прощение, но знаешь, что этот ублюдок сделал на следующей неделе? Он пошел, чтобы предупредить другую женщину, тем самым привел мою добрую бабушку к следующей жертве. Но она не атаковала в ту ночь, просто смотрела и ждала… она была так терпелива, настолько терпелива. Неверность — это проблема в нашей семье. Не имеет значения...
О чем она говорила?
— О…— она погладила меня по голове. — Ты выглядишь растерянной... Слушай очень внимательно... моя бабушка была не просто убийцей, она была серийным убийцей, — Жак усмехнулась, и этот зловещий звук поселил ужас в моем сердце. — Все женщины в нашей семье продолжали традицию... Знаешь ли ты, кто я?