"А убить его будет для тебя просто?" – скользнуло в голове вместе с воспоминанием о моих выстрелах в него.
Я провела рукой по пустой кроватке сына, обдумывая ответ на этот вопрос.
Когда-то Гриша сказал мне, что способность выживать залог будущего. Что ж… Ради выживания сына, я и не такое смогу сделать.
Забрав мобильник Алеши, я вернулась к себе в комнату и, умыв опухшее от слез лицо холодной водой, всмотрелась в зеркало. Шок еще только начинал отходить, но, как бы мне не хотелось броситься на поиски Никиты, я все же понимала, что это не было правильным решением.
Да, Алеша предал меня, став на сторону Астахова, но я была уверена, что о Никите он позаботиться. Слабое, конечно, утешение для материнского сердца, но все же лучше, чем совсем ничего.
Ополоснув лицо еще раз, я закрутила воду. Мое отражение не могло дать мне ни ответов на вопросы, ни тем более решения.
Сняв платье, я надела темно-синие джинсы и самую обычную белую футболку, предусмотрительно поддев под нее бюстгальтер. Сверху я накинула черную кожанку, а на ноги натянула кеды. Не солидно, но зато удобно для предстоящей не близкой дороги. Вот только куда?
Я почувствовала невольный приступ тошноты. Куда еще я могла ехать, кроме как домой, обратно к своим призракам?!
Когда я спустилась вниз Астахов, слышавший, как я собиралась, пошел мне на встречу, чтобы взять сумку, но последней у меня не было. Два мобильника, которые я отключила на всякий случай, вместе с деньгами, кое-какими документами и футляром с алмазами, который я прятала в нише над дверной рамой своей комнаты, прекрасно поместились в карманы куртки, а брать с собой что-либо еще я не видела необходимости. Разве что пистолет я еще взяла с собой, хотя в нем и не было пуль.
Астахов отступил, давая мне пройти. Его отморозки уже седлали своих железных коней и постепенно выезжали за пределы территории коттеджа.
О том, что Алеша заберет машину, я как-то не подумала, и когда волкодав протянул мне мотоциклетный шлем, я почувствовала новый приступ тошноты. Дальняя дорога в непосредственной близости с ним на его спортивном мотоцикле не внушала мне доверия, но тратить время на билеты и поезда мне тоже не улыбалось. Из двух зол, как говориться.
Покрутив шлем в руках, я неуверенно надела его. Астахов помог мне застегнуть ремешок и надел свой шлем. Раньше на нем не было ничего, а сейчас на тыльной стороне под слоем пыли красовались две волчьи головы, скрещенные в подобии поцелуя.
Твою мать, Астахов! Твою мать!
Я поспешила отвести взгляд, но волкодав почувствовал его и, рыча разогревающимся двигателем, оглянулся. В отражении его шлема вспыхнул огонь, жадно охватывающий мой коттедж. Жаль, но так было нужно. Если кто-то сюда вернется, то не сможет взять след: ни мой, ни сына, ни Алеши.
Дождавшись, когда я устроюсь позади него, Астахов оттолкнулся от земли ногой и направил набирающий скорость мотоцикл прочь от поглощенного огнем места, которое я так недолго считала домом.
Глава 4
Мне казалось, что я убежала так далеко, что буквально очутилась на другом конце света, но каких-то два дня пути по бездорожью, и вот я снова была… дома.
Волкодав не смог скрыть удивление, когда я сказала, что конечной точкой должна была быть резиденция Ангелова. Ну, что ж, если он думал, что вернуться домой означало не только вернуться в проклятый город, но и к нему в лофт, то он ошибался.
Нет места лучше дома… Что-то подобное мне говорил Борис, когда забирал меня из больницы, и ничего подобного я не почувствовала, когда мы проехали покареженные взрывом ворота его резиденции.
Банда волкодава разъехалась в разные стороны еще когда мы только выехали на ближайшую от коттеджа трассу. Колона мотоциклов привлекла бы слишком много внимания, и большую часть пути со всеми заправками и миллионами мыслей, что мы разобьемся за очередным поворотом, мы проехали вдвоем.
Колеса зашуршали по гравию, и мотоцикл остановился у центрального входа дома, погруженного, как и вся территория резиденции, в кромешную темноту.
Волкодав заглушил двигатель и, едва дождавшись, когда я слезу с мотоцикла, достал пистолеты с прикрученнымы к ним глушителями. Его слух был гораздо лучше моего, и он уловил что-то, что для меня было недоступным. Второй пистолет он протянул мне и, жестом приказав оставаться на месте, юркнул в дом.
Секунды тянулись нереально медленно, ладонь, державшая пистолет, вспотела. За долгую дорогу, лишенную всяческих удобств, меня прилично растрясло: каждая мышца в теле гудела, под ложечкой неприятно сосало, мысли немного путались, но все же я не сомневалась, что смогу выстрелить.