— Ее родители должны знать.
— Нет, — я покачал головой, — тогда мне придется признаться, что я не только убил их дочь, но и лишил внука.
— Или внучки, — пробормотал Кристофер. Я вскочил на ноги и скинул лампу со стола, чувствуя необъятное горе внутри себя, которому я никак не мог найти выход.
— Полегче, — донесся голос отца от входной двери. Гектор вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. Наш отец был старше нас на восемнадцать лет, поэтому всегда был больше другом, чем отцом, — начнешь жить сам, делай со своим домом все, что захочешь.
Он остановился на пороге гостиной и сунул руки в карманы своих штанов, оценивающе глядя на нас своими голубыми глазами.
— Случилось что-то еще, чего я не знаю? — хмуро поинтересовался он.
— Нет, — буркнул я, направляясь к выходу из дома. Кристофер поднялся следом, переглянувшись с отцом, и вышел следом за мной.
— Мне надо с кем-то подраться, или я сойду с ума, — пробормотал я, быстро шагая по улице в сторону учебного центра.
— Я бы не рассчитывал найти соперника в нашем центре, — спокойно произнес Кристофер, шагая со мной в ногу, — судя по твоему свирепому виду, ты переломаешь хребет какому-то бедолаге.
— Мне надо что-то почувствовать, иначе это взорвет мне голову.
— Тебе повезло, что у тебя есть бескорыстный брат, готовый надрать тебе задницу, — Кристофер ухмыльнулся и покачал головой, — но что-то мне подсказывает, что я пожалею о своем решении.
— Не переживай, — хлопнув его по плечу, я невесело хмыкнул, — я буду нежным.
Мы переоделись в раздевалке и вышли на ринг. Я начинал ощущать адреналин, который растекался по моим венам, заставляя руки подрагивать, а ноги — нетерпеливо расхаживать.
— Надеюсь, ты помнишь, что я твой брат, — настороженно произнес Кристофер, перешагивая канаты ринга.
— Тебе повезло иметь мое лицо, — бросил я ему, вставая в стойку.
— Я старше тебя на семь минут, так что это тебе повезло иметь мое лицо, — парировал он, делая быстрый удар правой рукой. Я отшатнулся в сторону и выбросил левую руку в стойку, блокируя его следующий удар.
— Впрочем, я всегда могу это исправить, — Кристофер прорвал мой блок и одним ударом рассек мне левую бровь. Я почувствовал, как теплая кровь заливает мое лицо, а ее металлический запах проникает мне в ноздри. Образ Китти в мои руках становился все более отчетливым. Я поднял руки и посмотрел на свои ладони. Мне казалось, что они снова залиты ее алой кровью.
— Эй, — голос Кристофера возник в моей голове. Мой брат обеспокоенно смотрел на меня, чуть встряхивая мои плечи.
— Я в порядке, — буркнул я, скидывая его руки со своего тела.
— Отлично, — мрачно кивнул он и снова встал в стойку. Я заставил себя очистить сознание, чтобы не дать панической атаке взять вверх. Методично работая руками и ногами, я наносил удары, блокировал связки Кристофера, вытирал кровь с разбитого лица и сплевывал ее сквозь окровавленные зубы.
— Откуда ты знал, где меня искать? — спросил я брата между ударами.
— Видел, как вы уходили, — увернувшись в сторону, ответил Кристофер.
— Ты следил за нами? — мои брови слегка приподнялись.
— Нет, — поморщился он, — просто я предпочитаю знать, где находится мой ебаный близнец.
— Тогда почему ты не остановил нас? Почему позволил уйти? — слова вырвались прежде, чем я сумел их затолкать обратно себе в глотку.
— А ты бы послушал? — Кристофер шумно дышал, остановившись посередине ринга, — ты не там ищешь виновного.
Я смотрел на свое отражение, и мне казалось, что мир перестал вращаться. Кристофер винил меня в случившемся так же, как я винил сам себя. Несмотря на все его слова, где-то в глубине он тоже считал, что это моя гребаная ошибка. Я сделал шаг назад, сдирая бинты со своих рук.
— Нет, Пол, постой, — Кристофер с сожалением шагнул вперед, но я покачал головой, — блять!
Его крик эхом отозвался от высоких стен тренировочного зала. Я выскочил из центра в тех же тренировочных шортах, в котором проводил спарринги. Мне было похеру на то, как я сейчас выглядел. Я не знал, куда я собираюсь идти, но мне буквально не хватало воздуха. Если я задержусь внутри еще на минуту, я не могу ручаться за свои действия. В одно мгновение мне хотело разнести весь чертов мир до последней песчинки, а в другое — просто выпустить свое горе наружу. Оно было настолько осязаемым, что я мог пробовать его металлический привкус у себя на языке.
Я шел и шел, не обращая внимания на любопытные взгляды. Моя голая грудь уже частично была покрыта татуировками, как и мои руки, а из рассеченной брови продолжала капать кровь, оставляя кровавые полосы на моей, испачканной чернилами и потом, коже. Я не заметил, как ввалился в дом и быстро взбежал по ступеням, направляясь в ванную комнату. Плеснув себе на лицо холодной воды, я уставился на отражение в зеркале и пытался рассмотреть себя прежнего, но ничего не видел.