А вскоре дом заполнился народом, и нас утащили за стол. Ру поглядывал на троицу, следившую за нами пристальными взглядами и пресекавшую каждую попытку исчезнуть из пиршественного зала. А к началу бала прибыл и Найяр Таргарский. Он с широкой улыбкой и злым взглядом поздравил нас и вежливо попросил разрешения станцевать с «юной тарганной Тиган».
Я видела, что мой супруг готов вспылить, и снова вмешалась, позволив герцогу увести меня. Потом был второй и третий танец, во время которых Найяр не выпускал меня из своих когтей. Он уверенно вел меня по залу, почему-то оказываясь все дальше от моего супруга к концу каждого танца. Руэри зорко следил за нами, но перед четвертым танцем его окружила все та же троица таргов, и герцог оттеснил меня к дверям.
— Ваше сиятельство, — с негодованием воскликнула я, — немедленно верните меня в зал.
С лица герцога исчез даже намек на улыбку, он хмуро взглянул на меня.
— Прости, Сафи, — сухо произнес Найяр, и дальше я провалилась во тьму.
В себя я пришла уже в герцогских покоях. Голова была тяжелой, и я тихо застонала, обнимая ее ладонями. Затем вспомнила, что произошло и порывисто села, оглядывая незнакомые покои. Герцог сидел напротив кровати и не сводил с меня тяжелого взгляда. В руке он сжимал початую бутылку. Отпив прямо из горлышка, Найяр отсалютовал мне ею и криво усмехнулся:
— Добро пожаловать, любимая.
— Зачем вы это сделали?! — воскликнула я и осеклась, глядя, как еще больше помрачнел герцог.
— Ты меня ненавидишь, — он не спрашивал, он утверждал. — Ненавидишь всей душой, так же сильно, как я тебя люблю. И вряд ли простишь. Это я тоже знаю. Тогда что мне терять?
Найяр снова отпил из бутылки, поставил ее на пол и встал, с мрачной решимостью стягивая с себя рубашку.
— Зачем? — пролепетала я, отползая к краю огромной кровати. — Не надо, пожалуйста. Прошу вас!
Герцог стянул сапоги, и взялся за штаны. Я вскочила с кровати, бросилась к дверям и забарабанила, умоляя меня выпустить. Затравленно оглянулась и вжалась спиной в дверь, потому что он уже стоял рядом.
— Сафи, — тихо произнес полуобнаженный мужчина упираясь ладонями по обе стороны от моей головы, — Сафи.
— Пожалуйста, — прошептала я, сползая по двери вниз. — Не делайте этого.
Он, молча, поднял меня на руки и вернул на кровать. Сел рядом, некоторое время рассматривал, а потом просто провел ладонью по волосам, пропустил прядь сквозь пальцы и нагнулся, коротко целуя в висок.
— Я не хочу причинять тебе боль, — сказал герцог. — Спи.
Встал и вышел, открыв дверь ключом, обнаружившимся тут же рядом, на столике. Но выйдя, снова запер меня. Я вскочила, пробежалась по его покоям и вернулась к кровати, бессильно опускаясь на нее. Выхода не было. Снова встав, я побрела в другую комнату, нашла там мягкое кресло и свернулась калачиком, спать в герцогской постели я не собиралась. Я вообще здесь спать не собиралась. Мне до крика не хотелось верить, что Найяр так поступил со мной. Он ведь дал разрешение на брак!
Герцог все не возвращался, помаявшись, я все-таки уснула, правда, в кресле. А проснулась от того, что Найяр нес меня к постели. Вырваться не удалось. Он сильней прижал меня к себе.
— Сафи, ты не выйдешь отсюда, лучше прими это сразу. — Немного прохладно сказал он.
— Пустите! — истерично вскрикнула я.
— Я и так тебя не трогаю, хоть и хочу этого настолько сильно, что уже могу думать только о том, как беру тебя. Я готов ждать, пока ты смиришься и привыкнешь ко мне, но это единственное, на что я согласен. Эти покои ты покинешь только тогда, когда я пойму, что могу тебе доверять. А пока жить, есть, спать ты будешь здесь. Ты меня услышала, сокровище мое? — все это он говорил ровным тоном, не глядя на мое перекошенное истерикой лицо. — Ты хотела замуж, ты вышла замуж. Неужели ты думала, что я позволю кому-то обладать тобой или дам сбежать? Нет, девочка, ты поглотила мой разум, мои чувства и мои желания. Стала мечтой, моим наваждением. А мечтой я делиться ни с кем не намерен. Ничего подобного со мной еще не происходило, потому отступать я не собираюсь. Запомни это сразу, и мы обойдемся без грубости, казней и боли.