— Вам бы тоже кое о чем не мешало помнить, — резонно заметил Паша, но Зимина только недовольно вскинула бровь.
— Ткачев, не беси меня сейчас лучше! — Нагло оттеснив пытавшегося сопротивляться опера, втиснулась внутрь, невольно поморщившись от ударившего в глаза яркого света.
— Ирина Сергеевна, ну какого… Я и сам его допросить могу, — Ткачев выразительно взглянул сначала на прикованного наручниками Пырьева, потом снова на шокер. — Вам вот сейчас это вовсе не…
— Да не лезь ты уже, герой! — раздраженно оборвала полковник. — На ногах едва стоишь, а туда же! Мне тебя потом на себе тащить прикажешь? — Не дожидаясь ответа, подняла с пола бутылку с водой и, открутив пробку, щедро плеснула в лицо все еще не пришедшего в сознание Пырьева. Окатившая ледяная вода моментально привела в сознание — он дернулся и застонал, с трудом открывая глаза. Увиденное, судя по всему, ему не понравилось, а то, что услышал, — тем более. Но Ире хватило и нескольких ударов электрошокера, чтобы мнение быстро изменилось — перспектива умереть от сердечного приступа во время подобного истязания вовсе не казалась заманчивой, и Пырьев заговорил. Признался и в убийстве риелтора, и в смерти Демидова, которого нанял, чтобы подставить Измайлову, и в гибели Мурашова, и в том, что следил за ней тоже.
— И зачем ты за мной следил?
— Зачем следил, тебя спрашивают! — видя, как допрашиваемый “завис”, сомневаясь, Паша, опережая события, ткнул его кулаком под ребра, получив раздраженно-укоризненный взгляд начальницы.
— Меня попросили, — кое-как отдышавшись, с неохотой выдавил Пырьев.
— Кто тебя попросил?!
— Что значит “кто”? — И, не дожидаясь нового удара, через силу пояснил: — Один из ваших.
— В смысле “из ваших”? — еще до того, как прозвучал ответ, Ира ощутила, как неприятным холодком предчувствия обдало позвоночник.
— Ну, из ваших… Мент… Из “Пятницкого”…
========== II. 20. Заключительные штрихи ==========
— Ирин Сергеевна, и что теперь? — Паша, видя отстраненную задумчивость начальницы, осторожно тронул ее за плечо, выводя из ступора. — Как мы с ним…
— Пока не знаю. — Выпрямившись, замерла, сжимая сплетенные пальцы. Ткачев тут же пожалел о поспешном вопросе: слишком уж бледной и неестественно напряженной выглядела товарищ полковник. Не железная же она, в самом деле… Да и думать ей теперь надо вовсе не об этом.
— Давайте вас домой отвезу, — сказал тихо и без нажима. — И не нервничайте, ладно? Просто… просто скажите, что надо, а все остальное мы сделаем.
— Спасибо, Паш, — выдохнула устало, даже не попытавшись спорить — до какой же степени ее вымотал непродолжительный “разговор”… Нет, не надо ему было этого допускать, хотя разве реально остановить разошедшуюся Зимину?
— Вы, главное, отдохните, отвлекитесь, только не грузитесь, хорошо? Помните, вы ведь все-таки… — Ткачев, поспешно отведя взгляд от усталого лица начальницы, неловко замялся, почему-то не спеша уходить.
— Я помню, Паш. — Криво усмехнулась, наблюдая, как он суетится возле дивана, пристраивая на столик тарелку с фруктами, мнет в руках мягкий плед.
— Серьезно? — не удержался от неприкрытой иронии. — Чего-то не очень заметно было, когда вы в этого типа шокером тыкали. Ладно, Ирин Сергевна, я поеду, а вы, если что, сразу звоните. Нашим передать что-нибудь?
— Передай, чтобы вечером собрались, надо все обсудить и решить. Вообще не представляю, что теперь со всем этим делать, блин!
— Да ладно, Ирин Сергевна, и не такое решали, придумаем что-нибудь, не накручивайте вы себя так. — И, уже было потянувшись к ней, опомнился в самый последний момент, сам оглушенный этим смутно-инстинктивным, чисто машинальным порывом — совершенно, блин, по-семейному на прощание чмокнуть ее в щеку.
Уж не двинулся ли ты, товарищ капитан?
Еще совсем недавно категоричный и однозначный ответ в этот раз почему-то вовсе не показался убедительным.
***
— Все слышал?
Клавиша телефона громко клацнула, диктофонная запись прервалась. Афанасьев, ерзающий и бледный, стянул фуражку и принялся тереть вспотевший лоб, переводя взгляд с застывшего на стуле Климова с хмурым лицом на сохранявшую ледяную невозмутимость Зимину.
— Ирина Сергеевна… Вадим Георгиевич… Да я же… да я никогда… Да врет он, как!..
— Серьезно? — вздернула бровь Ира. — Я бы очень удивилась, скажи ты что-нибудь другое. Но сам посуди, как все сходится: на тебя указали; возможностей прикрывать и предупреждать о нежелательных визитах у тебя было предостаточно.
— Ирина Сергеевна…
— Значит так, Афанасьев, — Ирине уже надоел этот спектакль. — Либо ты сейчас рассказываешь все нам здесь, все, подробно, потом пишешь рапорт и сваливаешь на все четыре. Либо я сейчас вызываю парочку оперов, которые отвезут тебя в тихое место и будут долго и старательно выбивать из тебя правду. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я могу это сделать? Так какой вариант ты предпочитаешь?
— Да я же… я правда ничего такого не делал… меня попросили… просто один раз помочь…
Все началось вполне невинно: в один ничем не примечательный день к Афанасьеву заявился человек, назвавшийся хозяином увеселительного заведения, а проще говоря — обычного борделя, и попросил, за приличное, разумеется, вознаграждение, уладить дело с неугомонными соседями, постоянно вызывающими наряды на подозрительные звуки из квартиры и строчившими бесконечные жалобы куда только можно. Дело было ерундовым, а сумма весьма приличной, и отказать такой любезной просьбе Афанасьев не смог. Способов унять беспокойных граждан, донимающих дежурку надоедливыми звонками, у него имелось достаточно, так что решилось все к взаимному удовольствию обеих сторон.
С кем он связался, Афанасьев понял намного позже, когда этот же человечек нарисовался снова, уже с куда более дикой просьбой. Приехав вместе с одним из своих пэпээсников на место событий — на этот раз не в обычную квартиру, а в какой-то подвал, он вполне понял панику хозяина заведения — в одной из комнат обнаружилась мертвая девушка со сломанной шеей и клиент в невменяемом состоянии. Дело приняло совсем уж скверный оборот, когда оказалось, что клиент — не кто-нибудь, а целый сотрудник ФСБ, причем в немаленькой должности. Кое-как придя в себя, фээсбешник принялся клясться, что все произошедшее чистая случайность, и просить помощи, естественно, не за просто так. С одной стороны, девушке уже ничем нельзя было помочь, с другой, ссориться с таким человеком и лишиться приличных денег, которые ему предлагали хозяин борделя и клиент… В общем, оказываться от такого подарка судьбы Афанасьев посчитал глупым, и той же ночью патруль ППС наткнулся в парке на труп молодой девушки и мирно дремлющего рядом на лавке ничего не соображающего пьяницу, в карманах которого нашли кошелек и мобильный погибшей…
— Да не знал я ни о чем таком, правда! — снова запротестовал майор, вертя в трясущихся пальцах чистый лист бумаги. — Ну да, о проверках там предупреждал, но это все, Ирина Сергеевна! А кто у нас таким не занимается? Я же ведь…
— Вон пошел, — процедила Ира, швырнув на стол ручку, которую крутила в руках. — И про рапорт не забудь!
***
Ирина отлично понимала, что по сути все приложенные усилия ни к чему не приведут: увольнение Афанасьева, арест Пырьева и его сестры, ловко вертевшей полусумасшедшим братом, чтобы избавиться от надоевшего мужа, который знал о ней немало неприглядного, — это все никаким образом не решало главную проблему и не могло избавить район от уродов, организовавших страшный бизнес. С гибелью тех, кто заправлял всем на единственной известной точке, оборвалась последняя ниточка — о других местах никто из участников событий был не в курсе, а уж при мысли, какая может быть крыша у этих деятелей, если клиентами были даже фээсбешники, Ире становилось совсем паршиво. Неужели опять, как в истории с “палачами”, придется ворошить очередное осиное гнездо, тратить кучу времени и сил, чтобы доказать очевидное, наталкиваться на огромное противодействие, поднимать шумиху и даже рисковать жизнью? И ведь не факт, что все получится, что кто-то захочет копаться в такой грязной истории, идти против высоких чинов, да если и поднимется волна, все ли понесут наказание? Но решать самим — как? Что они, несколько простых сотрудников районного отдела, могут против целой организации высокопоставленных извращенцев? Не отстреливать же создателей этого “клуба по интересам”, в самом деле… Ира совершенно не представляла, какие действия в сложившейся ситуации будут самыми правильными, но неожиданное и жестокое решение пришло само.