***
Что-то тихонько ткнулось в плечо; резануло, ударило по глазам слепяще-ярким светом. Стремясь уйти от источника раздражения, Ткачев немного подвинулся, краем сонного сознания успев удивиться: насколько он помнил, окна кухни располагались так, что утренний свет туда не попадал… И тут же почти что в панике распахнул глаза, моментально встретившись с таким же изумленно-растерянным взглядом напряженно-карих напротив.
— Ткачев?!
Кажется, надо было вчера все-таки составить завещание, решил Паша, торопливо вскочив.
— Да я это… закемарил, походу, вчера чуток… сам не заметил даже… Простите, я…
Зимина, с тяжелым вздохом приподнявшись, мазнула взглядом по дисплею электронных часов и тут же рухнула обратно, выдав такое, что Паша немного поперхнулся:
— Да лежи ты, чего вскочил, рано еще. — И, не замечая откровенного охренения в лице мужа тире подчиненного, снова уткнулась щекой в тонкую ткань светлой наволочки, обхватив руками подушку.
— Нет уж, спасибо, я еще жить хочу, — проворчал Паша едва слышно, с сожалением покосившись на просторную кровать: что ни говори, а спалось здесь не в пример лучше, чем на привычно-обжитом диванчике в кухне.
— Слушай, Ткачев, этот твой диван, оказывается, жутко неудобный, — заявила за завтраком Ирина Сергеевна — Паша, готовый к любым темам, начиная от выпуска новостей и заканчивая методами сокрытия трупов, от такого поворота едва не подавился. — Я вот думаю, может, тебе новый купить? Тем более в квартире перепланировку все равно делать рано или поздно придется, и мебель менять тоже… — столь милую тему для обсуждений прервал вежливый звонок в дверь. — О господи, кого это там принесло ни свет ни заря? — как-то по-особенному уютно ворча, все еще сонная Зимина побрела в коридор. Паша, не успев захлопнуть дверь кухни, заметил форменное пальто и фуражку, в полумраке у выхода не сразу различив знакомое лицо. А вот его, напротив, разглядели куда как хорошо.
— Ткачев тебе рассказал уже?
— Что рассказал? — заспанная, растрепанная и слабо соображающая начальница явно хотела прибавить что-то недоумевающее, но на следующей реплике вмиг проснулась.
— Ир, нашелся свидетель перестрелки, в которой погибли наши ребята.
========== III. 7. Ненужный свидетель ==========
— Рядом с тем притоном, возле которого ребят грохнули, через дорогу какая-то отстойная пивнуха, там всякий местный сброд собирается. Ну и один из завсегдатаев приперся уже к закрытию, начал в дверь долбиться… И пока ждал, что ему откроют, видел, как у забора остановилась тачка. И номер, и водилу он разглядел, но мне сообщить отказался, — Климов, сосредоточенно наблюдая за дорогой, не заметил, как начальница, недовольно вздохнув, покосилась на часы. Вообще-то раньше обеда Ирина в отделе появляться не собиралась: новый виток больничной суеты мог затянуть почти на полдня, но со всеми этими разборками…
— А ты что, надавить не мог? Информацию у какого-то алкаша узнать? — бросила раздраженно и торопливо опустила стекло — от езды и внезапно обострившегося запаха мужского парфюма начало мутить.
— Ир, я правда пытался добиться, чтобы он мне все рассказал, но он ни в какую, уперся и все. Сказал, что будет разговаривать только с начальством и что у него есть какое-то условие… Ир, с тобой все нормально? — уже открывая дверцу, обернулся на побледневшую начальницу, опередив вопросом заметно напрягшегося Ткачева.
— Ирин Сергевна, может мы и правда сами попробуем еще раз? Зачем вам с каким-то алкашом… — на лице Паши, когда открывал полковнику дверь, снова возникло это забавное выражение: смесь тревоги, как будто готовился к тому, что она рухнет прямо здесь, и какой-то мальчишеской растерянности, даже неловкости, словно чувствовал себя в чем-то виноватым. Ире, несмотря на невеселую ситуацию и не проходящую дурноту, стало смешно: можно себе представить, каким охренением для него является осознание ее нынешнего положения и его причины… Она и сама до сих пор никак не могла в полной мере привыкнуть к своему новому (точнее, уже давно забытому) состоянию, что уж говорить про Ткачева, который детей и беременных женщин в реальности видел разве что в уличной толпе…
— Ирина Сергевна, может, не стоит вам… — снова начал Паша, уже стоя у двери в допросную.
— Ткачев! — моментально осадила начальница, более чем выразительно нахмурившись. Климов, наблюдая за этой странной сценой, только перевел недоуменный взгляд с одного на другую.
— Давайте я все-таки сам сначала зайду, да? — и Паша, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью. За плотной створкой не было слышно звуков, но Ира, ступившая следом, уловила досадливый возглас и, встретив растерянный взгляд, только после врубилась в смысл сказанных слов.
— Твою ж дивизию… Ирин Сергевна… он, походу… ну, в общем, того…
***
— Как такое могло случиться?! — Зимина, раздраженно выстукивая каблуками по кабинету ни больше ни меньше похоронный марш, вся кипела негодованием. — В нашем отделе, в закрытой камере!..
Климов, переминаясь на месте, имел вид не менее выразительный, чем вытянувшийся в струнку Олег — точь-в-точь постоянно косячившие школьные хулиганы, разбившие окно в кабинете директора.
— Вадим, как ты вообще додумался его там без присмотра оставить! Ну это ж надо! — и, ненадолго прекратив метание по кабинету, выразительно постучала пальцем по виску, намекая на понятно чей уровень сообразительности. — А ты! — набросилась на дежурного. — Ты вообще кому ключи раздаешь, что потом у нас трупы появляются?!
— Да я… Ирина Сергеевна… у меня все ключи на месте, можете проверить…
— Из дежурки выходил? — Заметив ускользающий взгляд, добавила в голос децибел: — Врать мне не вздумай!
— Ну было дело… Да на минуту всего, Ирина Сергеевна, правда, я…
Зимина, шумно выдохнув, на секунду прикрыла глаза.
— Идите отсюда. Оба. Быстро, — отчеканила подозрительно тихим голосом. Олег, не веря в свое счастье, вылетел за дверь как ошпаренный. Климов, помедлив, оглянулся, собираясь не то что-то сказать, не то спросить, но связываться с начальницей в гневе все-таки не решился.
***
— Ты чего такой, проблемы? — Паша, отметив до невозможности хмурый вид давнего приятеля и весьма красноречиво помятую физиономию, подумал лишь, что в подобной ситуации и с таким настроем только и остается, что пить. Он в свое время именно так и пытался забыться…
— Да у меня вся жизнь теперь одна сплошная проблема, — мрачно хмыкнул Тобольцев, прибавив нечто весьма красочное. — Позавчера тесть, чтоб его, визитом почтил, угрожал, нервы мотал, чуть в драку не полез… А вчера вечером я коллеге свою тачку одолжил, его машина сломалась… Ну а сегодня с утра его опознавать пришлось. Грузовик в тачку въехал. Водила клянется, что угнали, да так, походу, и есть. И я че-то нихрена не верю, что это простое совпадение.
— Ну нихрена себе! — присвистнул Паша. Пользуясь тем, что в кабинете, кроме них, никого нет, все-таки полез в сейф за бутылкой: “на сухую” подобная инфа воспринималась с трудом. — То есть ты думаешь, что тесть… Да ладно. Он че, совсем больной? И потом, нет же никаких доказательств, ничего…
— А на кой ему доказательства? — скривился Виктор, проглотив дольку лимона. — Следак настоящего убийцу искать не чешется, у меня, как ты понимаешь, тоже не особо выходит… А этот вбил себе в голову, что я в смерти его драгоценной доченьки виноват, вот и пошел вразнос, — выпалил зло, тут же забивая эмоции спиртным. — Достали…
— Да, дела, — только и смог протянуть Паша, не находя нужных слов. А в следующее мгновение закрытая дверь кабинета возмущенно дрогнула, и тут же следом раздалось весьма выразительное, могущее исходить только от одного человека в отделе:
— Бардак, совсем распустились!
Скорости, с какой Паша уничтожал следы дружеских посиделок, мог позавидовать вдоволь навеселившийся подросток, пытающийся одновременно проветрить квартиру, вытолкать пьяных вхлам приятелей и полуголых подружек, выкинуть разбросанные пустые бутылки, сделать уборку и накормить кота недельной нормой еды.
— Та-ак! Рабочий день только начался, а опера уже вовсю окончание отмечают!
— Да мы, Ирин Сергевна…
— Здрасьте, — как воспитанный мальчик поздоровался как-то сразу притихший Тобольцев, осторожно продвигаясь к выходу.