Выбрать главу

— И вам не хворать, — не слишком-то любезно буркнула Зимина, не сбившись с начальственно-грозового тона. Едва за приятелем Ткачева закрылась дверь, опустилась на край дивана, сморщила носик.

— Коньяк, значит. С лимоном, — вынесла безошибочный вердикт.

— Как вы догадались? — поразился Паша, тщетно пытаясь уловить запах. — Мы выпили-то по паре глотков всего…

— Как в песне поется: “И нюх как у собаки, и взгляд как у орла”, — смешливо фыркнула Ирина Сергеевна и тут же озадаченно нахмурилась. — А чего я приходила-то? Блин, забыла совсем…

— Девичья память — признак влюбленности, — с умным видом процитировал Паша фразу из какого-то сериала.

— Дурень, — усмехнулась Ира и тут же посветлела лицом. — Точно, номер пробить хотела. Дежурный, в отличие от некоторых, этого алкаша обыскать догадался и нашел бумажку какую-то с номером. Вряд ли, конечно, это та самая машина, но проверить-то надо… Только не забудь!

— Будет сделано, — кивнул Ткачев, забирая листок. Залипнув на плавную походку удаляющейся из кабинета начальницы, от колкости не удержался: — Так это ж вроде вас память по известной причине подводит, или вы и об этом забыли уже?

— Очень смешно! — дернула плечом Зимина и, одарив лисьим лукавым взглядом, парировала с этой своей неподражаемой заботливой издевкой: — Ты смотри, не увлекайся тут, не забывай тоже: мне муж трезвый и адекватный нужен.

***

В такси Иру заметно укачало: нынешнее состояние давало о себе знать, а беготня по больничным кабинетам и вовсе измотала — она за целый рабочий день и то уставала меньше, чем за какие-то пару часов всяческой врачебной суеты. Так что телефонный звонок услышала не сразу, да и ответив, не сразу сообразила, о чем речь.

— Ирин Сергевна, это по поводу номера машины, ну, вы просили… Короче… Это тачка Витькиного тестя, генерала Смольского в смысле…

========== III. 8. Противодействие ==========

— Паш, что-то я совсем запуталась, давай еще раз, — Ирина, нахмурившись, опустила взгляд в чашку, сосредоточенно помешивая ложкой чай. Сделала глоток; поморщившись, чертыхнулась. — Фу, че не сладкий-то такой…

Паша, деликатно промолчав о том, что сахар добавить дорогая начальница попросту забыла, бросил в чашку два кубика рафинада. Затем пододвинул Зиминой вазочку с полюбившимися крекерами и, больше не отвлекаясь, повторил уже озвученную информацию:

— Машина, номер которой нашли у того алкаша, оформлена на генерала Смольского, тестя Витьки Тобольцева. Правда, фиг его знает, та ли тачка была возле притона, когда наших расстреляли, выяснить-то теперь не у кого. И кто за рулем был, тоже вопрос, может, номера вообще левые или машину у генерала угнали…

— Меня вот что напрягает, — Ира, разломив печенье, задумчиво посмотрела прямо перед собой. — Кто мог знать, что этот алкаш находится у нас и собирается давать показания? И тем более пробраться в отдел, незаметно тиснуть ключи, задушить этого свидетеля, потом вернуть ключи и незаметно смыться… Нет, не бывает так. Если только… — и, не договорив, уставилась на него расширившимися глазами.

— Если только… — повторил Ткачев и протестующе дернул рукой — пустая кружка из-под чая опрокинулась набок. — Вы чего, думаете, кто-то из наших… Да не, не может быть!

— Быть, Паша, может все что угодно. И кто угодно, — невесело усмехнулась Зимина. — Вопрос, кто именно.

— Да не, бред какой-то! Ну сами посудите, кто знал, что этот алкаш у нас? Климов его привез, потом мы приехали… Не думаете же вы…

— Да успокойся, не думаю я, — тяжело выдохнула, потерла лоб рукой, ощущая вновь накатывающую дурноту и притаившуюся в висках головную боль. — В конце концов, мало ли кто мог его увидеть в отделе…

— Вопрос, каким боком тут целый фээсбэшный генерал. Если, конечно, тачка действительно его. Не мог же он своими руками расстрелять троих ментов. Да и зачем ему это? Нет, чего-то не складывается ничего…

— Аналогично, — снова поморщилась Ирина Сергеевна. Запила чаем дольку лимона, отставила чашку, собираясь с мыслями. — Вот что, Ткачев. Не будем пока напролом переть, тем более если там такие люди замешаны… Ты вот что, пробей сначала, что это был за притон, кто там, что там, понял? Ну а дальше уж будем думать, когда хоть какая-то информация появится… Все на сегодня, отбой. — Взглянула на часы, сладко потянулась — Паша, поперхнувшись, в последнюю секунду отвел глаза: пара верхних пуговиц домашней рубашки, разойдясь, открыли взгляду скромную полоску черного кружева, на светлой коже выглядевшего особенно завлекательно. Твою ж дивизию… Спокойной ночи, называется…

***

— Это я, — голос в трубке дрожал неприкрытой нервозностью. — Вы просили сообщать, если вдруг что… Так вот сегодня… Ко мне какой-то левый мент приходил, я его не знаю. Расспрашивал про клуб, типа кому продал, почему продал… Я ему, конечно, чего-то наплел, он вроде поверил, но черт его знает…

— Мент, говоришь? Сказал, из какого отдела? Как фамилия, запомнил?..

***

— Значит, этот Сизов утверждает, что клуб давно продал и понятия не имеет, кто нынешний хозяин? — Зимина, откинувшись в кресле, отбросила ручку на внушительную стопку документов. — Интересно…

— Ирина Сергеевна, — Щукин, мельком просмотрев лежащие перед ним бумаги, хлопнул рукой по одному из листов, — ну это же точно такая же схема, как с тем борделем. Сизов этот купил помещение, начал там ремонт, то-се… Потом вдруг решил продать клуб, покупатель тоже недолго промучался, перепродал кому-то. Теперь по бумагам здание вообще какому-то зэку принадлежит, который год назад в колонии кони двинул. В общем, концов не найдешь, как и в предыдущем случае.

— Ну нихрена себе, — озадаченно протянул Савицкий. — Это что, получается, наши ребята случайно наткнулись на еще одну точку, которую те уроды организовали? Ничего себе поворот…

— Ром, притормози. Тот факт, что неизвестный хозяин действовал по той же схеме, что и эти любители острых ощущений, мать их, еще ни о чем не говорит. В конце концов, это может быть простым совпадением.

— Но, Ир!

— Рома, остынь! Даже если наши догадки верны, надо соблюдать осторожность, проверить все как следует. Выясните с Ткачевым, что это был за клуб, кто там тусовался и вообще…

— Уже, Ирина Сергеевна, — вздохнул Рома. — Были мы там, только хрен теперь узнаешь, чем они занимались. Там голые стены тупо, ни вещей каких-то, ни мебели, даже обои содраны и перегородки сломаны. Ни одной зацепки в общем.

— Подожди, то есть как? — Ира, приподнявшись, тут же снова опустилась в кресло. — Ну тогда я совсем ничего не понимаю. Что тогда наши ребята там могли проверять? И если никаких зацепок нет, почему их убили?

— Да в том-то и дело, что этот так сказать ремонт совсем свежий, буквально на днях все уничтожили. А на момент, когда наши туда явились, все, видимо, работало как часы.

— Кто-то слил, — медленно произнесла Ира, сжав пальцы в замок. — Они откуда-то узнали, что мы заинтересовались, и быстро все подчистили.

— Да чего тут гадать, — снова вступил Щукин. — Вы же Ткачева отправляли к этому бывшему хозяину, а он вполне мог… Черт! — выругался, встретившись взглядом с Савицким, который тут же подорвался с места. — Ром, ты хоть в курсе, где этот Сизов живет?..

***

Умная, жесткая, крутая баба. Не какой-то заурядный начальник занюханного райотдела — настоящая хозяйка на своей земле, держащая под каблуком не только своих подчиненных, но и всякую местную отморозь и бизнесменов, ведущих дела на ее территории. Еще не так давно распоявшиеся уголовники сидели тише воды, коммерсы исправно платили дань, а всяких залетных и обнаглевших моментально ставили на место — у Зиминой имелась самая настоящая свита, выполнявшая все указания. Вот только, несмотря на вполне очевидные выводы, никаких доказательств ее противозаконной деятельности нарыть не получилось — действовала полковник крайне аккуратно, не давая шанса себя поймать. Можно было, конечно, пойти на откровенную провокацию, попросту подставив эту нахальную бабу, лезущую куда не надо, но рисковать, открывшись раньше времени… Зачем? Все концы, включая трусливую пешку Сизова, были обрублены, зацепок никаких… Может, не все так страшно, подергается и успокоится? Тем более что даже при самом скверном раскладе выйти на него не получится — из оставшихся в живых в курсе только один, который уж точно сливать его не побежит, и не только потому, что сам замазан по самые уши.