Так он думал ровно до тех пор, пока за ужином в тихом ресторанчике его собеседник, надежный друг и правая рука, вдруг не произнес, мрачно глядя на фужер дорогого коньяка:
— Мне кажется, ты под ударом.
— С чего вдруг такие выводы? — сурово сдвинул брови, зная, как на его собеседника действует такой простой признак молчаливого неодобрения. И точно — тот, заерзав, принялся водить вилкой по пустой тарелке, не торопясь отвечать. — Ну?
— Дело в том, что тебя кое-кто видел в тот день, когда оперов положили… Я не хотел тебе говорить, но… В общем, зам Зиминой где-то откопал алкаша, который у пивнушки в тот день отирался. Я аж глазам не поверил, когда его в отделе увидел…
— То есть ты хочешь сказать… — застывшим голосом уточнил он, сжимая в руке вилку — металл под сильными пальцами начал гнуться.
— Я хочу сказать, что не знаю, что он успел взболтнуть, — торопливо перебил собеседник. — Я, конечно, все исправил, но что-то он мог сказать. В общем, в любом случае надо подстраховаться.
— И что ты предлагаешь? Эту Зимину, по-моему, зацепить нереально, по крайней мере, не спалившись. У нее, похоже, слабых мест вообще никаких нет.
— Да нет, вот здесь ты ошибаешься, есть одно, — и, выдержав вопросительный взгляд, победно закончил: — Сын.
***
Ира, притворив дверь, устало опустилась на стул в прихожей, с облегчением стянула сапоги — после привычных каблуков надеть мягкие домашние тапочки оказалось настоящим наслаждением. Забросила на вешалку пальто и, повернувшись, вскрикнула: у входа в кухню, похоже, случилась настоящая битва — опрокинутый стеллаж с книгами и комнатными растениями, разбросанные вещи, разбитое зеркало… Вспомнив телефонный разговор и строгое предупреждение явиться домой, ощутила, как от сердца отхлынула кровь и потемнело в глазах.
— Саша!
========== III. 9. Новые роли ==========
Опоздал. Савицкий, досадливо выругавшись, прикрыл дверь и нашарил в кармане телефон. Аккуратно, однако, работают ребята, никаких концов — набухался мужик и утонул по пьяни в собственной ванной. Вот только Роме в совпадения верилось меньше всего: стоило только Ткачику появиться с расспросами, как почти тут же бывший хозяин клуба отправился на тот свет. Скорее всего, вышестоящее “начальство”, узнав об интересе ментов, для подстраховки решило убрать и эту зацепку. Сразу видно — люди серьезные и подвергать себя лишнему риску совсем не намерены. Весело, нечего сказать…
***
Вырубился Паша, едва добрался до дивана: сначала ночное дежурство выдалось богатым на происшествия, и он вдоволь замотался на выездах, потом утро порадовало новостью об очередном усилении, так что домой Ткачев явился только ближе к вечеру, отчаянно завидуя Савицкому, который формально все еще был в отпуске. Может, и ему пару выходных выпросить, небось расщедрится дорогая начальница, как-никак, не совсем чужие люди… С этой изрядно насмешившей мыслью Ткачев и проснулся: как ни странно, вполне бодрый и на редкость в хорошем настроении. Привычно поставил чайник, заглянул в холодильник, оглядывая полки и соображая, что надо купить. Как-то так получалось, что большинство хозяйственных хлопот он взял на себя, и это даже нравилось: вся эта бытовая суматоха неплохо отвлекала, не позволяя лишний раз задумываться о всякой фигне и перемалывать малоприятные мысли. Зато появлялась какая-то иллюзия непривычной стабильности, нормальности даже: ведь именно так живут обычные люди — заботятся о семье, бродят по магазинам, обсуждают меню на ужин и суетятся по утрам, спеша на работу… Миллионы семей существуют по заведенному ритму, и его, удивительно, это нисколько не напрягало — где-то в самой глубине души, неосознанная, скрытая, зарождалась смутная уверенность: именно так должно быть, именно так правильно. А ведь когда-то он так отчаянно бежал от малейшего намека на ответственность и серьезность: меньше всего это ему было нужно. Что же изменилось теперь?
— Сань, ты чего такой? — Паша, складывая на тарелку бутерброды, удивленно взглянул на влетевшего в квартиру Зимина — запыхавшегося и явно перепуганного.
— Там это… на улице… машина… какие-то мужики…
— Да не части ты, расскажи толком, — Ткачев придвинул Александру чашку с чаем, но тот, кажется, ничего не заметил, все еще пытаясь отдышаться. Заговорить Саша не успел — в коридоре послышался какой-то скрежет, а потом тяжелые, постепенно приближающиеся шаги.
— Блин, дверь! — шепотом ахнул Сашка, испуганно замерев. После пережитого страха и беготни соображалось плохо — захлопнул дверь или нет, он не помнил.
А потом все смешалось: неясная тень в дверях кухни, замерший у косяка Паша, какой-то грохот, удар, сдавленный мат, снова грохот и звон, шум борьбы, отлетевший прямо к его ногам пистолет… В повисшей тишине — особенно отчетливое и странно беспомощно-сдавленное:
— Саша…
***
Домой вернулись поздно ночью. Сначала вызванный Климов вместе с Савицким увезли изрядно помятого непрошеного гостя — продолжить содержательную беседу и выяснить имя заказчика похищения, а также личность второго типа, заметившего шум и успевшего смыться. Потом заметно пришедшая в себя Ирина Сергеевна непререкаемым тоном приказала Саше собирать вещи — билет на самолет уже был заказан, а бабушка ждала в аэропорту. На робкие вопросы и возражения последовало категоричное: “Все потом! А здесь без тебя разберутся” и нетерпеливый тычок в спину. Прощание в аэропорту вышло скомканным, как и торопливые объяснения маме, но Паша ясно видел, что начальница сдерживается с трудом — снова кольнуло этой неожиданной, неуместной совсем болезненной жалостью.
Потом был долгий допрос — хотя бы здесь Ткачеву удалось убедить Зимину, что справятся и без нее: разъяренная, пышущая возмущением, на пределе эмоций, она поначалу порывалась присутствовать при “беседе”, но после все-таки сдалась. Видимо, усталость и пережитое волнение взяли свое.
— Ирин Сергевна, вы бы шли поспали, поздно уже очень, — Ткачев, отметив, как начальница в очередной раз схватилась за телефон, мрачно подумал, что такими темпами она скоро накрутит себя до нервного срыва. — За сына волнуетесь?
— А ты сам как думаешь? — моментально огрызнулась Зимина, не отрывая взгляда от экрана.
— Ирин Сергеевна, это все понятно, но о себе-то тоже надо подумать. Саня все равно сейчас в самолете, мобилу вырубил… Приземлится — позвонит. А вам отдохнуть надо, вон, на ногах не держитесь уже. До больницы себя довести хотите?
— Давай я сама решу, что мне надо, а что нет? — незамедлительно взвилась полковник. Паша, бросив взгляд на бледное лицо с залегшими под глазами кругами, подавил вздох: порой эта взрослая, умная женщина вела себя не лучше упрямого ребенка. Начальница, блин…
— Так, понятно все с вами, — и прежде, чем Ирина Сергеевна успела опомниться, осторожно, но совершенно бесцеремонно потянул ее из-за стола. — Телефон я ваш конфискую, если что-то срочное, Саня на домашний дозвонится или мне на мобилу. И будить вас утром не буду, вам как следует выспаться надо и в себя прийти, — Ира только растерянно моргала, пока Ткачев, непререкаемым тоном озвучивая программу на день, расстилал постель, прикрывал окно, задергивал шторы и наводил порядок на тумбочке.
— Ну знаешь ли, Ткачев… Ну это уже вообще… — только и смогла выдавить Зимина в ответ на подобный беспредел.
— Не за что, Ирин Сергевна, — нахально улыбнулся Паша, похоже, ничуть не убоявшись начальственного гнева. — Спокойной ночи, — и, видимо решив добить ее окончательно, самым что ни на есть милым и естественным движением подоткнул ей одеяло. Затем погасил свет и, не забыв забрать мобильный, деликатно прикрыл за собой дверь. Ира, заметно прифигевшая от такого наглого вторжения в ее личное пространство, даже не нашлась, что выдать ему напоследок. Вжился, блин, в роль, муженек новоявленный…
Проснулась Ирина удивительно расслабленной и отдохнувшей. Поворочалась с боку на бок, потянулась и только потом не спеша уселась на постели, ожидая, когда окончательно рассеется дремота. Кажется, несмотря на вчерашние приключения, снилось ей нечто весьма и весьма приятное… И тут же, бросив взгляд на часы, молниеносно подорвалась с постели.