— Джек, — Кристофер встряхнул его за плечо.
— Они срезали с него мясо, столько, сколько смогли, — хрипло ответил Джек. Его глаза остекленели, словно он опять находится там, на холмах, — и я, блять, уверен, что они сделали это, когда он был еще жив.
Я больше не слышал его. Я слышал только бешенный пульс в своих висках, и красную пелену перед глазами. Я снова мысленно оказался в той пещере, где Китти умирала у меня на руках.
Красный, красный, красный, — это все, что сейчас имело значение.
— Но это еще не все, — удалось мне расслышать Джека, — они забрали еще одного.
— Кого? — Кристофер поднял голову, сжимая руки в кулаки.
Пожалуйста, блядь, не говори этого.
Я буквально взмолился всем существующим силам, которые когда-либо были или есть. Я чувствовал тянущую боль в груди, и это чувство не проходило.
— Элиза, — хрипло пробормотал Джек, — они забрали Элизу.
Я развернулся и молча спустился по лестнице. Если я сейчас задержусь в этом зале хоть на минуту, я могу причинить кому-то сильную боль.
Я вывалился наружу и завернул за угол, прислонившись к стене.
Я не мог дышать.
Мою грудь сдавило, и я с силой бил себя кулаком, надеясь впустить немного воздуха в свои легкие. Я снова почувствовал страх и беспомощность. Я так долго убегал от этого, так долго отказывался впустить с свое сердце кого-то, кого так желала моя душа, потому что боялся вот этого момента. Я знал, что дерьмо обязательно произойдет и не был готов снова взобраться на эмоциональную карусель, которая уже однажды сбросила меня на землю.
Но оказалось, что я ошибался.
Элиза уже сидела глубоко в моих костях, поэтому осознание того, что ей могут причинить боль, сейчас выворачивало мои внутренности на изнанку, сотрясая тело в неконтролируемой дрожи страха.
Я согнулся пополам и меня вырвало на песок сухими спазмами. Я дрожал и трясся, как осиновый лист, испытывая животный ужас от случившегося. Твари бы просто вгрызлись в ее горло, оставляя холодный труп. Они не стали бы тащить ее в неизвестном направлении. Единственные, кто мог так поступить — это отбросы, каннибалы, и я даже не представляю, с чем ей придется столкнуться.
Я поднял глаза к темному небу, проклиная себя за слабость, и мысленно взмолился о том, чтобы Элиза вернулась ко мне живой.
— Разве я не достаточно страдал, ты, гребаный ублюдок? — крикнул я в пустоту. — Разве я не заслужил немного покоя в своей ебнутой жизни?
Конечно, блять, мне никто не ответил. Кто бы, сука, сомневался.
Я вошел в центр, сжимая кулаки в слепой ярости. Мне надо было что-то делать, иначе я рискую окончательно погрузиться в черноту. Я стал расчесывать свои предплечья, надеясь ослабить напряжение, но ничего не помогало, тогда я вытащил сигарету и сделал несколько торопливых затяжек, втягивая дым в свое горло.
Кристофера больше не было на лестнице, как и Джека, так что мне пришлось ходить кругами, ощущая себя загнанным зверем. Я готов был проклинать себя за чертову нерешительность и слабость. Мои страхи прочно сидели внутри моей головы, и я не мог избавиться от них, несмотря на то, что чувствовал потребность в ком-то. Я прятал голову в песок, закрывая глаза на то, как пустота заполняет мои внутренности, угрожая поглотить остатки всего того светлого, что у меня еще осталось.
Сейчас я чувствовал себя просто самым тупым человеком на планете. Почему я не рискнул подпустить Элизу ближе? Зачем я так упорно сопротивлялся, не давая своим внутренним желаниям взять вверх?
Я был готов начать молиться, чтобы она оказалась еще живой. Чтобы еще раз впустить в свои легкие ее запах, увидеть ее улыбку, которую мне хотелось сожрать, и всмотреться в ее глаза, которые загорались опасным блеском каждый раз, когда смотрели в мою сторону. Я видел, что она смотрела, и постоянно одергивал себя, чтобы не посмотреть в ответ. Сейчас это казалось таким далеким и не важным, что практически поражало.
Я слишком много дерьма видел в своей жизни, часть из которого творил собственными руками, поэтому я не тешу себя ебанными иллюзиями. Именно, блять, поэтому, мое тело сейчас колотило крупной дрожью, и горький привкус страха начинал расцветать на моем языке, опаляя горло желчью.
Я не готов был думать о том, что будет потом.
Я мог думать только о том, чтобы вернуть ее домой.
Джек торопливо спустился по лестнице, направляясь в сторону выхода.
— Джек, — крикнул я, подбегая к брату, — где Кристофер?
— Еще у Майкла. Идем на поиски на рассвете.
— Нахуй, — поморщился я, — надо идти сейчас.
— Ты знаешь правила, Пол, — с сожалением покачал головой Джек, — мы не можем так рисковать.
О, блять, ну конечно. Развернувшись, я зашагал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Я мысленно уговаривал себя сохранять спокойствие, но с каждой ступенькой это было все сложнее и сложнее.
Майкл сидел в кабинете, схватившись за голову. Его пустые глаза уставились в пространство. Он находился за своим столом, но мысленно был где-то далеко, судя по его отсутствующему взгляду.
— Майкл, — громко позвал я, замерев посередине кабинета.
Майкл посмотрел на меня с такой тоской во взгляде, что я буквально почувствовал ее в своей груди. Но хуже всего было то, что в глубине его глаз я заметил страх и безнадежность.
— Что тебе? — спросил он ровным голосом.
— Надо идти сейчас, — выплюнул я, схватившись за столешницу.
— Нет.
— Почему нет? — громче произнес я, — Ты знаешь, что это означает. И я, блять, не готов сидеть и ждать.
— Ты думаешь, я не понимаю? — неожиданно он вскочил со стула, опрокидывая его на пол, — думаешь, я не знаю, чем это нам обернется? Но как бы то ни было, я не пошлю команду в горы ночью, когда твари выходят на охоту и знают их лучше, чем мы.
— Не посылай команду, отправь только меня, — я шумно дышал, стискивая ладони в кулаки.
— Это самоубийство, и ты это знаешь, как никто другой.
— Нахуй, Майкл, — я поморщился, сбивая с его стола стопку каких-то папок, — она не доживет до утра.
— Если она еще жива. Я повторяю: если еще жива. Мы не знаем наверняка, но я должен послать людей на смерть. Я не отдам такого приказа, Пол. И я отдал четкое распоряжение, не выпускать никого за ворота. Теперь, блять, я должен закрывать ворота от своих же людей.
Я смотрел на лицо Майкла и крепко стискивал ладонями столешницу его стола, представляя, как это его шея хрустит под моими руками.
— Ты — ебаный трус, Майкл, — наконец выдохнул я, немного разгоняя красный туман перед своими глазами.
— Не тебе называть меня трусом, — процедил он, уставившись на меня с такой же жаждой крови в глазах, которая, я уверен, читалась и в моем взгляде, — ты уже успел рассказать родителям Китти о том, что убил ребенка внутри ее тела?
Я отшатнулся от стола и шумно задышал, судорожно втягивая воздух.
— Заткнись, — хрипло произнес я, — не говори о ней своим ублюдочным ртом.
— Иди домой, Пол, — Майкл устало провел ладонью по лицу, — если ты хочешь присоединиться к поисковому отряду, жду тебя на рассвете.
Я в оцепенении смотрел на его красное лицо и чувствовал слепое желание убивать.
— Не советую, Пол, — так же спокойно произнес Майкл, усаживая свою задницу на стул, — мы сейчас все немного на взводе, но не делай того, о чем потом можешь пожалеть.
— Кто сказал, что я вообще о чем-то сожалею?
Но я развернулся и вышел из кабинета, оставляя его за своей спиной. Слова Майкла больно ударили меня в самый центр моей груди. Я научился жить с виной на своих плечах, и буду, блять, нести это проклятие до конца своего существования. Однако, это не значит, что я не почувствовал, как рана начинает вновь кровоточить, когда кто-то другой бросает мне в лицо обвинения.
Я спустился в тренировочный зал и нашел там Кристофера.
— Где был? — спросил он.
— У Майкла, — буркнул я, стягивая свою футболку. Мое плечо предательски заныло. Я уже и забыл, что пару часов назад у нас была бойня с отбросами. Казалось, что прошла целая вечность.
— Просился за стену? — брат, как обычно, знает меня лучше, чем все остальные.