«Стивен Роджерс
Дата рождения: 25 декабря 1985 года
Род занятий: учитель английского языка в старших классах
- Он родился и вырос в неполной семье, - сообщает нам соседка мистера Роджерса. Она пожелала остаться неизвестной. – Отец бил его постоянно, словно дворовую собаку. Гонял туда-сюда за пивом. Но мальчик все равно успешно получил аттестат и получил стипендию в университете.
- Вы слышали что-нибудь о Стивене, после того, как он закончил школу?
- Я слышала, что он устроился на работу в соседском городке. Он с детства любил литературу и язык. Его мать звали Ванессой, и пока она не покончила с собой, то всячески помогала сыну развиваться. Если вы понимаете, о чем я. Сделать это в таком крошечном городке как наш – очень сложно. У нас даже нет кинотеатра».
Его мать звали Ванессой, и она покончила с собой. Знала ли она, какое чудовище произвела на свет? Я не хочу думать, что у Стивена был выбор кем становиться. Не хочу думать, что все могло обернуться иначе, если бы Ванесса не покончила с собой и довела воспитание сына до конца. Не хочу думать, что Стивен был бы нормальным парнем, если бы его не мучил отец.
Не хочу. Потому что Стивен был просто чудовищем и все тут. Он уже родился ненормальным. Он родился таким.
***
Когда родители навещают меня, внутренне я сжимаюсь. Я не могу спрятаться в ванной, и не могу залезть под одеяло. Я не смотрю на них. Но когда они входят в палату, казалось, их лица повсюду. Я не хочу их видеть. Когда вижу, в голове всплывают мысли. Воспоминания, которые я не могу контролировать. Обрывки фраз. Я вспоминаю слова отца. Слова доктора. Мое подсознание зафиксировало их:
- Я боюсь, что ее мозг будет реагировать только на негативные раздражители, - это говорит доктор.
- Не говорите так, пожалуйста! Нет! – это уже моя мама.
- Мэгги, - папа предупреждает маму, чтобы она не начинала истерику. Доктор игнорирует их обоих. Видимо привык приносить родным плохие новости.
- Она все еще не может принимать душ. Прошло более двух недель. Она не позволяет запирать дверь в палату и в ванную комнату. А когда входят медсестры она пугается.
- Мы должны забрать ее домой.
- Мэгги.
- Да, мистер Айрленд прав, вам стоит оставить ее здесь. Мы должны позаботиться в первую очередь о ее психике. Она перенесла несколько операций, поэтому сейчас важно озаботиться ее спокойствием. Лучше оставить ее здесь. Дома ее будут преследовать воспоминания.
Теперь, когда смотрю на их лица, я вспоминаю те слова. Что я не могу залезть в кабинку в ванной комнате. Что часть моего мозга умерла. Что я мертва для общества.
Мама не знала, как реагировать ни тогда, ни сейчас. На папином лице была каменная маска. Мышцы омертвели и не двигались. Наверное, мои тоже не двигаются. Тело так точно – я замерла на кровати, даже не дышу. Боюсь чего-то.
Мама подошла к кровати и поцеловала меня в лоб. Я прикрыла веки на мгновение. На мгновение позволила себе подумать, что все хорошо. А потом открыла глаза. Мама была мамой Джорджи. Я потеряла Джорджи. Как она может любить меня?
Может и не любит?
Я всмотрелась в ее лицо. Морщинки у карих глаз. Темные вьющиеся волосы. Мама даже никогда не выпрямляла их, как часто делала миссис Нэтвик: говорила, что так она выглядит естественнее и непринужденнее. Она на секунду отвела взгляд, чтобы посмотреть в потолок, а затем снова на меня.
- Ну что, малышка?
Что она имеет в виду? Что этот вопрос значит?
Папа вздохнул. Он стоял в изголовье кровати, нависал надо мной словно башня. Молчал. Я перевела на него взгляд, и он слабо улыбнулся.
- Готова вернуться домой? – спросил он.
Мое сердце дрогнуло от страха. Я вновь захотела соскользнуть с кровати и забиться в угол. Чтобы видеть их из своего уголка, но чтобы они не видели меня. Я прочистила горло, чтобы не звучать робким забитым ребенком, и спросила:
- Разве доктор разрешил?
Папа тут же пришел в ярость. Я увидела это только по стальному блеску в глазах – внешне ничего не изменилось. Его губы сжались в тонкую неодобрительную полоску, затем он произнес:
- Если ты не хочешь здесь оставаться, Кая, я заберу тебя.
Оттого что он назвал меня по имени по спине побежали мурашки, но я сидела смирно. В голове вновь всплыли слова доктора о том, что мой мозг все превращает в негатив. Папа просто назвал меня по имени. Это просто имя. Мое имя.
Я отвернулась к окну, чтобы побороть нестерпимое желание спросить любят ли они меня. Хотелось спросить, они все еще любят меня после похорон Джорджи. Хотелось спросить, что они чувствуют, глядя на меня. Хотелось спросить, они правда хотят забрать меня домой. Но это было бы ребячеством. Просто пока со мной не все в порядке.