- Такую историю нельзя рассказывать на пустой желудок!
***
Аспен никогда в жизни не ел такую вкусную пиццу. Он знал, что дело не в грибах и ветчине, и не в особом тесте, хотя Сьюзен убеждала, что работники кафе «Шерри» - боги кулинарии. Аспен знал, что дело в Сьюзен. Она была странной девчонкой.
Когда-то в детстве это было возможно – выйти на площадку, увидеть первого попавшегося человечка, подойти к нему и заявить, что отныне они лучшие друзья. Во взрослом мире все не так. Здесь важен статус, здесь важно мнение людей. В детстве все было проще.
Сьюзен из детства. Когда тебе пять – она та девочка с косичками, которая выше и крупнее тебя, но когда вам восемнадцать, все наоборот. Она та девочка, которая с лопаткой, зажатой в руке, бежит на помощь, когда тебя обступили другие мальчики. Та девочка, которая говорит: «Возьми мою конфету, если хочешь, у меня еще есть!». Улыбчивая девочка, которая из-за Аспена вдруг перестала улыбаться.
Она отодвинула в сторону свою тарелку с кусочком пиццы, склонилась вперед и шепнула:
- Аспен, я тебе верю.
- О чем ты? – насторожился он, почему-то подумав, что Сьюзен каким-то образом узнала о его видениях. Она потупила взгляд, посмотрев на отливающую серебром вилку, лежащую на салфетке, и призналась:
- Я солгала.
Аспен ничего не почувствовал. Потому что хоть Сьюзен и из детства, но Аспен-то нет. Он в мире, где все лгут и все об этом знают. Аспен в том мире, где мать запросто может сдать сына в больницу и притвориться, что он не существует. Так что он не расстроился, узнав, что его новая знакомая о чем-то там солгала.
- Я уже слышала о тебе.
Вот тут он как по команде напрягся и перестал пилить кусок пиццы. Нож с противным хрустом резанул тарелку и замер. Сьюзен выпрямилась и прочистила горло.
- Ты, наверное, не помнишь, но мы с тобой дружили в детстве. Точно не помнишь. А вот я тебя помню. Пожалуйста, только не перебивай! – взмолилась она. Аспен и не думал ее перебивать, вот только он решил, что Сьюзен его с кем-то спутала. Но она вдруг вытянула руку и медленно наклонилась вперед. Аспен замер, почувствовав себя так, словно находится внутри чьей-то книги или фильма. Люди вокруг болтали и вслушивались в слова песни, доносившейся из плазменного телевизора, висевшего над их головами, а Аспен только смотрел на Сьюзен, а она на него в тысячи раз интенсивнее.
Она коснулась большим пальцем шрама у него над бровью и произнесла:
- Ты провожал меня, потому что мальчики из соседнего дома постоянно караулили меня у калитки. Ты защищал меня, и они бросили камень. Он рассек бровь вот здесь. – Палец Сьюзен скользнул вверх и вниз к виску. Аспен завороженно кивнул:
- Я вспомнил.
Сьюзен откинулась на спинку стула.
- Я сразу узнала тебя вчера в парке. Не могла поверить своим глазам, потому что думала... что с тобой что-то случилось... ведь ты же...
- Я помню, - повторил Аспен, чувствуя себя не в своей тарелке. Аппетит пропал, хотя секунду назад он хотел заказать еще две пиццы, не меньше! – Я помню тебя, Сьюзен.
- Почему ты злишься? – она нахмурилась.
- Я не злюсь. Я не злюсь, - повторил он. Неуклюже поднялся на ноги и двинулся к выходу из кафе. – Я не злюсь.
- Лаура! – крикнула Сьюзен, - я сейчас. Секунду!
Аспен ускорил шаг и выскользнул в дверь, но Сьюзен все равно догнала его. Раскрыла над его головой зонтик, приблизившись почти вплотную, и громко произнесла:
- Я же сказала: я верю тебе! Я верю в то, что ты говорил тогда, в детстве! Я все помню!
- Лучше забудь, Сьюзен, - посоветовал Аспен, делая шаг из-под зонта, - а то и тебя запрут в психушку.
Девушка схватила Аспена под локоть, и он остановился, сдавшись.
- Но ведь только что все было хорошо, - сказала она, вскинув голову и глядя в его лицо. Лицо Аспена ничего не выражало. Несколько капель все же упали ему на макушку и скатились к вискам. Волосы тут же прилипли к коже. – Аспен, все ведь было хорошо. Просто ты был честен, и я тоже решила. Почему ты испугался? Я не хотела тебя обидеть, я лишь сказала... Я не хотела. Я просто очень рада тебя видеть. Я искала тебя. Очень долго искала, ведь мы были лучшими друзьями. А затем ты рассказал мне свою страшную историю и пропал. Я ни разу не усомнилась, Аспен, ни разу! Но ты просто исчез!
Повисло молчание, нарушаемое грохотом дождя по шапке зонта. Рука Сьюзен начала мелко дрожать от напряжения, поэтому Аспен осторожно взял зонтик в свою руку. Девушка опустила взгляд под ноги. Асфальт пошел трещинами и теперь заполнился грязной водой. Во все стороны летели брызги от ног прохожих: некоторые мчались за угол на остановку, другие – в кафе, в укрытие. Только Аспен и Сьюзен стояли на месте. Она заплакала, и Аспен неуклюже приобнял ее за плечи свободной рукой, а затем тихо произнес: