Почему я вообще о них думаю?
- Ну надо же.
Я застыла с кружкой в руках, услышав позади себя голос Киры. Обернулась и осведомилась:
- Что ты здесь делаешь? Вход только для персонала.
Ее губы впервые за неделю искривились в привычной мерзкой улыбочке, от которой внутри меня все заворочалось. Осмотрев меня с ног до головы, она сделала вывод:
- С тобой все хуже, чем я думала. Видения? Ты это серьезно? Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти? Нет, знаешь, что я думаю? – она подступила ко мне почти вплотную и шепнула: - Я думаю, что ты их убила. – Наши взгляды встретились. Чернота зрачков Киры затягивала меня внутрь. – Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями.
Крэйг говорил, что видел поблизости Киру. Неужели она подслушивала наш с детективом Дином разговор? И сколько она услышала?
- Это все? – спросила я. Кира стояла так близко, что я увидела на ее лице веснушки, почувствовала запах пота. Кира покачала головой, всматриваясь в меня презрительным взглядом.
- Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Аспеном. Не хочу, чтобы ты ухаживала за ним. Ты сама не здорова.
- Как много ты услышала?
- Достаточно, чтобы понять, что ты опасна для общества.
- Ладно, - отмахнулась я, отставив кружку на стол. – Если это все, то мне пора. Меня ждут пациенты.
Конечно, меня не ждали никакие пациенты. И время обеда еще не закончилось.
- Я скажу доктору Арнетту, чтобы он убрал тебя отсюда.
Я остановилась, как вкопанная. Почувствовала, как во рту появляется знакомый привкус желчи, как немеют щеки. Затем обернулась и тоном, в котором сквозило гробовое спокойствие, донесла до сведения девушки:
- Ты не имеешь никакого влияния, Кира. Но знаешь, что ты можешь сделать? Ты можешь попросить своего отца разобраться. Уверена, он сделает все возможное, чтобы выполнить любое твое желание.
Ее глаза наполнились слезами за одну секунду. Раньше я никогда не видела ничего подобного – словно кто-то нажал на кнопку. Секунду назад все было хорошо, за окном светило солнце и пели птицы, а через секунду гремит гром и дождь льет как из ведра.
Но слезы Киры не вызвали во мне ни жалости, ни удовлетворения.
- Уходи. Тебе нельзя здесь находиться.
Она не стала спорить – будто ждала моего разрешения убраться; метнулась из ординаторской яростным, обиженным вихрем, и так хлопнула дверью, что подскочили жалюзи, а по моей спине прошелся холод. Я подождала пару секунд, прежде чем выйти. А когда вышла, белые стены больницы слились передо мной в одно бесцветное пятно.
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями. Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти?».
А если бы Кира узнала, что это не мои видения? Если бы она узнала, что это Аспен сидел четыре года в психушке, потому что стоит ему закрыть глаза, и он видит незнакомцев, которых за углом терпеливо поджидает Смерть – как бы она поступила? Возможно, восприняла бы спокойнее, потому что она зависима от него? Или оценила бы его таким же презрительным взглядом, будто он отброс общества?
Теперь мои мысли переключились на Аспена.
Что происходит с его сознанием сейчас? Вдруг он просто спит, наконец-то, впервые за всю жизнь отдыхает, погрузившись с тишину и спокойствие? А что, если он заключен в собственном мозгу, и страшные картинки не могут прекратиться? Вдруг образы смертей продолжают сменять друг друга, как карточки в старом проекторе?
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями».
Не имеет значения. Неважно, как сильно Кира верит в свою любовь, неважно, сколько времени она просидит перед его койкой, поглаживая его бледную руку, неважно, сколько сказок ему расскажет – ни за что не позволю ей быть с ним рядом когда он очнется.
Не позволю ей убить его.
От мрачных мыслей меня отвлек телефонный звонок. Я достала мобильник из кармана и едва не выронила его. Обомлела на месте, почувствовала в руках и ногах слабость. На меня никто не обратил внимания. Старшая медсестра важно прошествовала мимо меня, окликнув кого-то по имени. Она случайно задела меня широким бедром.
Звонил Ной.
За семь дней он ни разу не позвонил мне.
Я все еще помню, как звучит его голос, помню выражение его лица, помню прикосновение его рук, но это из другой жизни.