- Я не…
- Ты сказала, что у тебя не было выбора.
- Я… - она опять замялась и часто заморгала, будто это помогало работе ее мозга. Я ждала адекватных ответов на вопросы. Я ждала, что она откроется, доверится мне. Только тогда мы сможем существовать вместе в этом амбаре, отрезанном от другого мира. Только так я смогу заставить ее помочь мне – если я тоже ей помогу. Но для начала мне нужно знать, что происходит.
Я не торопила, и в итоге мое терпение окупилось: Леда прижала к груди бутылку с водой, будто ребенка, и произнесла, стараясь смотреть куда угодно, только не в мое запятнанное кровью лицо с налипшими на щеки волосами.
- Он дарит мне игрушки.
Ее свистящий шепот без труда достиг моих ушей, привыкших за последние несколько часов к тишине.
Явно не просто так он ей их дарит – хочет загладить вину.
Я прикрыла веки, чтобы хоть как-то отгородиться от своего прошлого, которое подскочило, стоило Леде заговорить об игрушках. Стивен тоже пытался загладить вину, зашивая мою кожу. Стивен тоже... подарил мне кое-что. Двадцать четыре шрама.
Когда я открыла глаза, обнаружила, что Леда просто смотрит на меня. Ее диковатость, которая делала ее похожей на инопланетянку, спала. Теперь передо мной стояла высокая и худая беловолосая девушка. Ее взгляд от моих глаз опустился к моей груди и еще немного вниз, и она внимательно посмотрела на татуировку сквозь рубашку. Во мне все перевернулось, но я не двигалась, видя, как на ее лбу появляются две вертикальные задумчивые морщинки.
Доверять ей, - напомнила я себе. - Мне необходимо довериться ей, чтобы она доверилась мне.
Чтобы Леда доверилась мне, я позволила ей рассматривать птиц, изображенных на татуировке, позволила изучать цвета. Мои кости ломило от ее пристального взгляда, грудь ныла от боли. Будто Леда смотрела внутрь меня, будто я разрывала себя напополам, чтобы разделить с ней память о Джорджи.
- Было больно? - вдруг спросила она, поднимая взгляд.
- Нет.
- Правда? - Леда удивилась, широко распахнув глаза и приоткрыв рот.
Выдохнув сквозь стиснутые зубы, я расслабила челюсть и очень спокойно, пересиливая себя, ответила:
- Нет, мне не было больно. Эта татуировка – память о моей погибшей сестре, которую я любила больше жизни. – Вот я и сказала это. Если я открылась ей зря, я… Я одернула себя. Если зря, значит, я умру. А если я умру, то все зря.
Но я наконец-то увидела в ее глазах что-то такое, чего раньше там не было. В голубых глазах проскользнуло здравомыслие и человеческие чувства, и красивые брови сошлись на переносице, изогнувшись, выдавая истинную жалость. Она тоже кого-то потеряла, - догадалась я, - вот почему приняла мои слова так близко к сердцу.
- Мне очень жаль, прости, - сказала она, и под ее глазами от грусти углубились тени. Я отмахнулась от ее «прости», со страхом ожидая, когда она спросит о том, как именно Джорджи умерла. Но она не стала спрашивать, наверное не желая тревожить мою память о ней. А может быть, не желая тревожить свою память о человеке, которого потеряла сама.
Говори, Кая.
И я сказала:
- Мою сестру звали Джорджи, и ей было всего восемь лет, когда она умерла. Маленькая, добрая девочка, с которой не должно было случиться ничего подобного. Но случилось. Она не была виновата. – Я помолчала, чтобы мои слова дошли до Леды. – Джорджи ни в чем не виновата. Она была просто маленькой девочкой, и не могла повлиять на свою судьбу. Я была рядом с ней. На мне вина.
- П-п-почему ты говоришь мне об этом? – Она отступила на полшага назад, испугавшись.
Я даже не стала думать над словами, подбирать их для нее, чтобы не ранить, потому что неважно как назвать то, что с ней делал отец - суть не поменяется. Наоборот, она должна скорее прийти, очнуться от этого кошмара.
- Ты не виновата в том, что с тобой случилось. Ты была маленькой девочкой. – Леда покачала головой, открыв рот, чтобы перебить меня, но не сумела выдавить ни звука. Только ее грудь сотрясалась. Я рванулась к ней, но вовремя опомнилась и замерла. И Леда замерла в шаге от меня.
Она не Джорджи. Она НЕ Джорджи. Не приближайся к ней, Кая. Не утешай ее. Не береги ее чувства.
Но мне было жаль ее. Мне было жаль ту маленькую девочку, которой была Леда, и которая умерла до того, как встретила кого-то вроде меня, кто защитил бы ее. Я почувствовала, что моя грудь горит, но не поняла от чего; почувствовала в каждой мышце такую силу и горечь, что даже на мгновение решила, что могу сорвать с себя цепи и освободиться сама; схватить Леду Стивенсон за запястье и приказать ей бороться; сказать, что она взрослая и может сама изменить свою судьбу, может победить монстра.