«Мы не отправляем вас к другим типам цивилизаций, ибо вы еще не готовы к встрече с ними. И вам комфортней среди тех, кто выглядит привычно. Внешнее сходство обусловлено схожими же условиями обитания. Третий и четвертый тип фактически не имеет значимых визуальных различий. Наши специалисты отмечают факт, что мы не учитываем в классификации кремнийорганическую форму жизни, возможное существование магнитной и формы в виде радиоволны, а так же ограничились лишь трехмерным понятием пространства – увы, пока нам попадались лишь расщепляющие углеводы и поглощающие кислород разумные виды. Но мы не перестаем искать и верить».
Она задумалась – а готовы ли первый и второй тип к встрече с нами? Может, больший шок вызовет у них она, как вид, абсолютно не гармонирующий с природой? Интересно, хотелось бы дожить до этого момента.
Погружаясь в сон, Тигрица на секунду испытала жгучее ощущение в мозгу – так не оформившаяся мысль-догадка зарождается в сознании и не дает покоя. Но эфир уже подействовал. Из тумана мыслей появилась строчка. Мозг хоть и с натугой, но смог прочесть ее: «Агент…андроид…кодовое имя…новый позывной – Готлиб…» Последней яркой точкой скользнула в подсознание рожденная мысль и залегла там до пробуждения.
СТАНЦИЯ. ГОТЛИБ
Человек не выдержал бы и недели на переведенной в режим консервации станции. Редкие лампы заливают призрачно-голубым светом коридоры, вызывая дикое желание бежать прочь от этих неверных теней, в любую минуту готовых сгуститься и нанести предательский удар в бок. Система вентиляции создает причудливые звуки – так стоны и выдохи загадочных сущностей наполняют некогда жилые здания. Позвякивание лопастей заставляет вздрагивать, тихое шипение обогатителей и ионизаторов притупляет внимание.
От безмерного одиночества медленно сходят с ума, постоянное напряжение и безотчетный страх, древний, как сам род человеческий, превращают вас в параноика, боящегося собственной тени. Подсознание обожает вытворять такие штуки.
Но эти мелочи никак не действовали на Готлиба – искусственный мозг даже и не подозревал, что нужно бояться темноты и шорохов. Сейчас его сознание анализирует оставленную Тридцатьседьмым запись. Он никогда не понимал, что такое свобода и почему так дорожат ей люди. Его вполне устраивал существующий порядок – заложенные алгоритмы блокировали любые сомнения в приказах Корпуса. Понятие свободы выбора вообще казалось ему глупостью – для него не существовало иного критерия кроме как успешное выполнение задания.
Сейчас же Готлиб попросту не понимал шага Тридцатьседьмого. Нападение уже расценивается как предательство Корпуса. Директива на этот случай не оставляет сомнений – устранение нелояльного агента любого уровня любой ценой. Но сейчас у него возникли…как бы он их охарактеризовал…ммм…наверное, именно это и значит сомнения. Отсутствие модуля контроля значительно усложняет жизнь. Теперь он сам ответственен за себя. Впервые за более чем тысячи лет. Нет ограничений.
Совершенный мозг прорабатывает тысячи вариантов одновременно. Это напоминает поиски выхода в последние секунды пожара – ты понимаешь, что нет спасения, драгоценные молекулы кислорода уже не найти, но все равно тычешься в каждую щель, пытаясь выбить обычно хрупкое стекло, ставшее теперь тверже стали.
Свобода воли. Свобода действий. Готлиб остановился. Множественность вариантов для разрешения существующей ситуации делает выбор особенно трудным. Он вспомнил, что обычно делал Тридцатьседьмой в таких ситуациях. Пройдя до комнаты управления, Готлиб быстро нашел нужный видеофайл – последняя запись Тридцатьседьмого, оставленная специально для него.
С монитора на Готлиба смотрел совсем уж изможденный человек. Темные впадины глазниц в купе с горящим взглядом дополняют образ, созданный густой щетиной. Сухие растрескавшиеся губы полуоткрыты. Медленно моргнув, Тридцатьседьмой начал:
–Готлиб, друг мой. Прости, что пришлось так поступить. Надеюсь, что восстановление прошло успешно. Теперь ты полностью свободен – автодок удалил чип контроля Корпуса. Протоколы безопасности более не действуют. Сейчас ты волен выбирать сам свой путь. Ты заслужил это. – Тридцатьседьмой тяжело сглотнул.
–Скоро на станцию прибудет Наблюдатель. Они отказались от Озерона, даже не выслушав меня – это звучит как оправдание перед самим собой. Хмурый взгляд снова пронзает Готлиба:
–Попытаюсь выправить ситуацию. Ты можешь помочь. Мы не можем отказаться от них. Наша задача была вывести их в космос, и ты помогал мне во всем. Мы видели их рассвет. Как они росли и развивались. Сейчас кто-то решил, что наступил их закат. Я так не считаю – тихий шелестящий голос прервался. Взгляд Тридцатьседьмого стал серьезным и серым. Помолчав немного, он хрипло продолжил: