Безымянный автор не скрывал своего восхищения простыми людьми. И яростно осуждал их правителей, зачастую использовавших светлую идею Единства в своих интересах. С горечью наблюдателя, в чьих силах нет возможности изменить что-либо, он описывал массовые расстрелы, звериную жестокость и насилие, царившие в самом начале становления этой удивительной страны. Сменилось несколько поколений, прежде чем удалось совершить невозможное – объединение не под страхом силы, а как добровольное действие разумных людей.
Сила созидания, а не разрушения. Исчезли казавшиеся нерушимыми границы, сгладились вековые противоречия народов. Буйным цветом распустились цветы искусства – величественная архитектура, вдохновляющая музыка, живопись и литература. Не отставала и наука, одаряя людей плодами новых достижений – удивительные летательные аппараты, дешевая и доступная энергия, невиданные урожаи, раз и навсегда решившие проблему голода.
Заканчивалась эта книга на оптимистичной ноте: улыбающийся человек в оранжевом скафандре вступал на борт первого космического корабля, напоследок обронив странную фразу: «Поехали!».
Тогда Онеже решил, что эта очередная утопическая идея. Но чувство, что какая-то часть этих событий вполне реальна, не оставляло его. Нет, про жестокость он и не сомневался – утопить в крови несколько поселений или собрать гору из черепов вполне способны тираны из прошлого Озерона. А вот идея объединенного…хотя так искажается смысл. Не объединенного, а не скованного противоестественными границами общества запала ему в душу. Идея победы над национализмом, шовинизмом, расизмом и прочими страшными измами. Красивые слова, придуманные умными людьми, а ведь за каждым из этих измов – тысячи загубленных жизней. Насилие и жестокость. Единственный изм, который он признавал – гуманизм. Бесконечная вера в человечество. В право на счастье каждого, независимо от пола и расы.
Конечно, жизнь немного поубавила огонь максимализма и сбила с высоты идеи, но он не дал себе оскотиниться и отказаться от этой веры. Как тлеющий уголь, что от ветра лишь сильней разгорается, так и его вера лишь укреплялась со временем.
Он научился быть хитрым и играть по правилам, использовать существующие механизмы. И вот, в пятьдесят семь лет, он мог с гордостью сказать – процесс запущен. Тысячи трудностей и лишений прошел он на этом пути. И любого, кто посягнет на его детище, он готов разорвать в клочья.
От воспоминаний сильней забилось сердце, румянец проступил на бледных щеках. Холодный ветер лишь горячит еще больше. Онеже осознал, что прошло не более трех секунд, но время словно замедлилось в этом полутемном кабинете. Он вопросительно посмотрел на улыбающегося Тридцатьседьмого:
–Вы же знаете ответ, Три Семь. Для чего этот глупый вопрос? – серебряный свет луны делает их лица похожими на маски. Не разглядеть в этом свете эмоций, лишь глаза блестят – у Онеже сероватой сталью, у Тридцатьседьмого – призрачной зеленью.
–Вы не потеряли хватки, господин Онеже. – опять этот странный эффект слов, возникающих сразу в сознании. – Предлагаю вам узнать, чем на самом деле закончилась эта книга…
Три месяца спустя.
Он еще раз критически осмотрел отражение. Немолодой, сухопарый и костлявый. Лицо острое, желтоватое. Полные печали бесцветные глаза. Сжатые губы. Седые волосы, обычно непослушно взъерошенные, сейчас аккуратно уложены. Крупный кадык выделяется на тощем горле. Прислушавшись к себе, он на удивление ничего не почувствовал. Волнение и страх остались за порогом Дворца Мира. Внутри только уверенность – долгие тридцать лет он шел к этому. Сегодня Союз Озерона оправдает свое название. Твердым шагом он направился на сцену.
Последний шаг. Самый сложный. На секунду екнуло сердце, но это был всего лишь миг. Чеканный шаг до трибуны. Три. Прожекторы слепят. Два. Предательски зачесалась переносица. Один.
–Дамы и господа, – твердый голос Онеже прекращает копошение в зале. Выдержав паузу, он продолжил торжественно: – Тысячу лет назад на этом самом месте наши предки заключили Союз Десяти.