— Как долго, по-твоему, мы будем здесь торчать? — в голосе Хлои нет обычной уверенности. Она кажется маленькой и слабой, что меня беспокоит.
— Я не знаю. Может быть, час или больше? Это зависит от того, застряли ли мы между этажами.
— Я не могу решить, хочу я блевать или плакать, — стук каблука о пол выдает ее волнение.
Я не уверен, от прилива ли адреналина или от благодарности за то, что все в порядке, я смеюсь до слез.
— Хотя мне бы не хотелось, чтобы ты плакала, пожалуйста, не блюй здесь. Это сделает плохую ситуацию еще хуже.
— Это не смешно!
— Это немного смешно.
— Каким образом? Мы чуть не умерли!
Я подхожу к ней и прижимаюсь всем телом, загоняя в угол. Моя рука действует сама по себе, наматывая пряди волос Хлои на мои пальцы.
— Но мы ведь не умерли.
— Это так не успокаивает, — ее голос дрогнул. — Сейчас самое время открыть тебе, что я не люблю тесные, темные пространства?
— Черт. У тебя клаустрофобия?
— Ммм.
Черт. Ее дыхание учащается. Я достаю телефон из кармана и включаю фонарик. Она вздрагивает от внезапной яркости. Я наклоняюсь и кладу телефон на пол, освещая пространство достаточно, чтобы разглядеть ее тень.
— Так лучше?
— Немного, — ее голос переходит на тон выше.
Ладно, значит, не лучше. Думай, Сантьяго.
Все встает на свои места. Я использую ручку позади Хлои, чтобы встать на колени. Движение получается не слишком плавным, но ограниченное освещение скрывает мои усилия.
Рука Хлои замирает на моем плече.
— Что ты делаешь?
— На что это похоже?
— Ну, поскольку я почти ничего не вижу... Ты что-то уронил?
Ее реакция заставила меня захихикать.
— Нет.
— Тогда почему ты стоишь на коленях на полу?
— Угадай.
— Сейчас не время для игр, — ее голос дрогнул. Очевидно, что она готова сорваться в любую секунду.
— Зачем мне играть, если я уже выиграл? — я провожу пальцами по ее платью, прежде чем поднять подол.
— О, Боже, — панический голос Хлои переходит в задыхающийся.
— Даже Он не сможет спасти тебя от меня, — я прижимаюсь поцелуем к ее покрытому шелком центру. Материал блокирует меня, но Хлоя понимает мое послание.
— Блять. Блять, блять, блять.
Я хихикаю себе под нос.
— Облокотись на поручень и держи подол платья.
— А как насчет волшебного слова?
— Оргазм?
Она хохочет.
— Нет.
— Член.
— Пожалуйста.
— Я знал, что ты умеешь умолять, если очень постараешься, — я провожу пальцем по влажному материалу, покрывающему место, которое я отчаянно хочу попробовать на вкус.
— Ублюдок.
— Я предпочитаю ублюдка, который вот-вот заставит тебя кончить, но, в конце концов, и до этого доберемся.
Тело Хлои дрожит, когда я прижимаю большой палец к ее клитору. Она следует моей команде, раздвигая ноги передо мной.
Тени не дают мне возможности запомнить, как она выглядит, и я ненавижу это. Но что я точно знаю, так это то, что она совершенна. Так чертовски совершенна, что я просто вне себя от возбуждения. Прошло много времени с тех пор, как у меня была подобная связь с кем-то. Я впитываю это, наслаждаясь. Человеческая связь. Что-то настолько фундаментальное, в чем я отказывал себе годами.
Я провожу пальцами по ее ногам, слегка касаясь. Это слабое прикосновение, которого достаточно, чтобы сказать ей, что я здесь. Чтобы убедиться, что она знает, что я контролирую ситуацию. Ее тело дрожит, когда мои пальцы цепляются за ее нижнее белье. Я стягиваю атласную полоску ткани и прячу ее в карман.
Моя уверенность растет от ее энтузиазма. Боже, мой рот практически наполняется слюной при виде того, как она раскрылась передо мной. Фонарик телефона освещает слабую улыбку на ее губах. Я цепляюсь за этот образ, выжигая его в своей памяти, когда мои губы опускаются на ее тело. Я оставляю поцелуи на внутренней стороне ее бедра, прежде чем провести языком по ее киске.
Стон, который она издает, заставляет мой член пульсировать в штанах. Я становлюсь зависимым от каждого стона и вздоха, которые она издает, когда я доставляю ей удовольствие. Это лучшее чувство — оживлять ее так же, как она оживляет меня. Я потерянный мужчина, который с помощью Хлои вновь обретает частички себя.
Она сходит с ума, когда я сосу ее клитор. Моя маленькая чертовка, необузданная и нуждающаяся, умоляет меня о члене своим хныканьем. Я ввожу в нее палец, и она со вздохом цепляется за мои волосы. Если раньше я думал, что зависим от Хлои, то теперь я в полной заднице. Не надо записывать меня на реабилитацию.
Прикосновения к ней — это мечта, она невероятно отзывчива на все, что я делаю. Тепло струится по моему позвоночнику, когда она без протеста принимает следующие два пальца.
Возбуждать Хлою — мое новое любимое занятие, наравне с тем, чтобы заставлять ее смеяться. Я мучаю ее, доводя до грани наслаждения, а потом снова отступаю.
Ее пальцы цепляются за мои волосы, дергая их за корни.
— Если ты не заставишь меня кончить, клянусь Богом, когда я буду возвращать тебе услугу, ты будешь умолять гораздо дольше, чем я.
Я улыбаюсь, увеличивая темп своих пальцев, проникающих в нее. Я посасываю ее клитор и использую язык в своих целях.
Ее стон эхом отражается от стен, когда она кончает надо мной. Я не останавливаюсь, пока ее тело не перестает содрогаться и ее пальцы не освобождают мои волосы от смертельной хватки.
Ее голова с грохотом ударяется о стену позади нее.
— Это официально. Я открыла лекарство от клаустрофобии.
— Оргазм?
Она хихикает. Ее рассеянность скрывает мою борьбу, когда я поднимаю себя с земли с помощью поручня. Я вздрагиваю от давления на ногу, шипение вырывается из моего рта, прежде чем я успеваю остановить себя.
Хлоя хватается за мою руку.
— Ты в порядке?
Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем того, чтобы Хлоя забыла, что я другой. Меня не нужно опекать, так как она считает, что я не могу делать то, что может нормальный мужчина. К черту это. Пошло оно все к черту, потому что я покончил с этим дерьмом рядом с ней. Я — мужчина. Никакая травма или металлическая нога не помешают мне доказать ей это.
Я игнорирую ее вопрос, обхватываю ее рукой за талию и притягиваю к себе. Мои губы прижимаются к ее губам. Наш поцелуй обжигающий. Безумный. Требовательный. Как будто каждая клетка моего тела выполняет миссию по взрывному зажиганию.
Она обхватывает меня за шею и прижимается всем телом. Ее ноги обхватывают мою талию, и я упираюсь в нее своей эрекцией.
Она проводит рукой по моей груди и ложится на пояс моих брюк. Я опускаю голову в ложбинку ее шеи и стону, когда она приближается к месту, которое умоляет обратить на себя внимание. И я имею в виду умоляет. Вытекающая из моего кончика сперма кажется мне слезами радости. Прошло слишком много времени с тех пор, как я наслаждался таким искренним контактом — полным отчаяния и похоти. Я бы умолял на коленях о ее прикосновении, если бы это не делало меня похожим на какого-то урода.