— Я наконец-то закончила упаковывать последний подарок. Операция "Северный полюс" началась.
Она ставит свою чашку с гоголь-моголем на стол, а затем перебирается ко мне на колени.
Я обхватываю ее руками.
— Почему ты не приняла мое предложение помочь?
— Потому что ты не можешь завернуть подарок, чтобы спасти свою жизнь.
Ах, как племянник, как дядя.
Она шевелит руками перед моим лицом.
— На чердаке достаточно подарков, чтобы соперничать с магазином игрушек, а мои пальцы разодраны в клочья. Мне кажется, что я заслужила отказ от ответственности. Я не ожидала, что ты захочешь создать свою собственную армию детей.
— Ну, ты же любишь заниматься сексом, — я подмигиваю.
— Я не могу отвечать за свои гормоны. Я должна была выйти замуж за кого-то менее привлекательного. Мое влагалище в конце концов поблагодарило бы меня.
— Я немного оскорблен, но в то же время меня это забавляет.
— Мамочка, у меня животик болит, — маленький голосок хнычет рядом с нами.
— Кстати, о нашей армии, — усмехаюсь я.
Мы оба смотрим на Оливию, самую младшую из наших троих детей. Она смотрит на нас большими карими глазами, обрамленными темными ресницами. Она каким-то образом умудрилась испачкать всю свою пижаму зеленой глазурью. Настоящее место преступления — ее рот, который окрасился в зеленый цвет, как у Гринча.
— О, Боже. Это будет неприятно отмывать перед съемками, — простонала Хлоя.
— Может быть, мы можем посадить ее рядом с елкой и притвориться, что она украшение?
Хлоя фыркает. Она передает Оливии чашку с водой, чтобы та попила.
— Папочка! Кажется, мы видели Санта-Клауса! — Серена, наш средний ребенок, бросается ко мне на колени, заменяя место Хлои.
Я обнимаю ее.
— Правда? Вы были достаточно милы, чтобы предложить ему печенье?
— Нет! Мы занервничали, — кричит Камило, наш старший.
— Хо, хо, хо, — Джеймс Митчелл окликает нас сзади.
Я поворачиваюсь, оценивая его премиальный костюм Санта-Клауса. Каждый чертов год он надевает этот костюм с улыбкой. Удивительно, что младшие не догадываются, кто он такой. Несмотря на то, что Марко, Стелла, Лео и Леннокс старше и, кажется, не удивлены его появлением, малыши приходят в ярость.
Гостиная превращается в мош-пит из кричащих детей, размахивающих в воздухе покрытыми льдом руками.
— Смотрите, кто это! — Лиам хлопает в ладоши, надев свою эльфийскую шляпу.
Черт, ему действительно нравится устраивать праздничные торжества. Он драматично разворачивает список.
— Итак, кто был непослушным в этом году?
— Не я! — улыбается моя маленькая племянница.
— Не я! — говорят Оливия и Серена.
— Я только один раз украл лишнее печенье, — вклинивается Камило.
Глаза Лиама встречаются с моими. Ему не удается скрыть свою широкую улыбку.
Я пожимаю плечами. Ну, по крайней мере, мой ребенок честен. Я лучше впитаю одно из его последних Рождеств, когда он думает, что Санта-Клаус все еще существует.
— Кто готов к подаркам? — восклицает Софи, обхватывая Лиама за талию.
— Я! — наша армия Алаторре прыгает вверх и вниз, крича в унисон.
Хлоя прижимается мягким поцелуем к моей шее.
— Сейчас у нас есть шанс убежать, пока дети отвлечены. Честно говоря, я сомневаюсь, что они нас пропустят. Что скажешь?
— Зачем мне бежать? У меня есть все, чего я только могу пожелать.
— Включая детей, которые съедают все упаковки глазури вместо того, чтобы делать пряничный домик?
— Особенно это. Это уже практически традиция, — я беру ее чашку и делаю глоток. Несмотря на отвращение, я проглатываю содержимое. — Какого черта ты пьешь гоголь-моголь без алкоголя? Здесь это кощунство.
Она поднимает плечи в напускной невинности и смотрит на меня из-под своих густых ресниц.
— Алкоголя не будет в меню какое-то время.
Мое сердце останавливается. Ни за что, блять.
— Что?
— Когда ты говоришь, что у тебя есть все, что ты только можешь пожелать, есть ли у тебя еще немного места для еще одного Алаторре? — ее улыбка расширяется, когда она заканчивает говорить.
Я выпиваю гоголь-моголь. Чашка бьется о стол, проливаясь на рождественскую скатерть.
— Ты шутишь.
Она качает головой и хихикает.
— Я спросила доктора о том же. Оказывается, твои маленькие пловцы — большие мастера.
Святое дерьмо.
Я осыпаю ее лицо множеством поцелуев, не оставляя нетронутым ни сантиметра кожи.