Третье воспоминание продолжает беспокоить меня, как бы я ни был занят заботой о Марко. Оно нападает на меня в самые неудобные моменты. И племянник не помогает мне забыть о поцелуе. Он не перестает говорить о Хлое, пока защищает свой замок, утверждая, что ему нужно дождаться свою принцессу.
Похоже, она очаровала не только моего племянника, но и меня. Эта женщина — загадка. Все, начиная с того, как ложь льется с ее губ о наших «отношениях», и, заканчивая тем, как она разрушает мое предвзятое мнение о том, что она считает меня отталкивающим.
И дело даже не в том, как она меня поцеловала, от чего мой мозги превратились в кашу. Скорее, это значение поцелуя для нее и то, что она хотела доказать. Хлоя бросила вызов мне и моему представлению о том, что я и мои недостатки вызывают у нее отвращение. Она рискнула, и это сработало. На самом деле, я хотел бы спросить, не хочет ли она повторить поцелуй при других обстоятельствах, без моего племянника рядом. Но как идиот, каким я был рядом с Хлоей, я понял, что так и не взял ее номера.
Вместо того чтобы позволить разочарованию поселиться в моем нутре, я принимаю этот вопрос таким, какой он есть. Это знак, что не стоит ее преследовать. Судьба имеет свойство вмешиваться в мою жизнь без моего согласия, и мне чертовски пора прислушаться.
* * *
— Где моя обезьянка? — Майя звонит по FaceTime.
Марко хихикает за диваном.
Ноа улыбается в камеру.
— Я не знаю. Я слышу что-то похожее на Марко, но, возможно, это кто-то другой. Сантьяго, ты потерял Марко?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Щекочущий дракон мог его съесть.
Хихиканье Марко прекращается. Он вскакивает из-за дивана.
— Бу!
Майя задыхается, а Ноа улюлюкает в честь Марко, как будто он получил самую большую награду.
— Что ты сегодня делал, обезьянка? — спрашивает Майя.
Марко рассказывает, как мы вместе работали над машиной.
— А ты проводил время с Хлоей? — взволнованно спрашивает Майя.
— Нет, — Марко нахмурился.
Маленький засранец. Я думал, мы с ним заодно.
Ноа смотрит на меня.
— Я думал, она планировала помочь тебе? Неприятности в раю? — насмешливый голос Ноа соответствует его ухмылке.
Я принимаю его самодовольство без жалоб, потому что он больше не нуждается в моем дерьме.
— У нее были кое-какие личные дела.
— Марко, сходи за своей гоночной машиной. Я не могу вспомнить, красная она или синяя, и я хочу посмотреть, какую из них мне нужно купить тебе следующей, — приказывает Ноа.
— Дурашка, папа. Красная, как твоя!
— Но я тоже хочу посмотреть! — Майя отлично справляется с возбуждением Марко.
Он бежит к своей комнате.
— С ней все в порядке? Это ведь не тот парень Ральф? — глаза Ноа потемнели.
Я качаю головой.
— Нет. Просто у нее возникло что-то неожиданное на работе, — ложь выходит все легче, чем чаще я притворяюсь, что Хлоя на самом деле моя девушка. — Знаешь… не у всех есть работа, связанная с путешествиями по всему миру.
Ноа пользуется моей промашкой.
— У тебя тоже может быть такая работа, если ты просмотришь письма, которые я тебе отправил. Ты бы смог участвовать в гонках…
Мой ответ всегда будет одним и тем же.
— Нет.
— Но Корпорация Формулы согласится рассмотреть твое дело, если ты попробуешь. Тебя уже ничто не останавливает, — брови Ноа сошлись.
Я жестом показываю на самое большое препятствие между мной и гонками.
— Правда? Пожалуйста, объясни, как это возможно, потому что, насколько я знаю, у меня не выросла еще одна нога.
У Ноа отвисла челюсть.
— В новом предложении это рассматривается. Ты бы понял это, если бы прочитал его.
Никто еще не пытался вернуться в Формулу-1 с инвалидностью. Ожог или перелом кости может остановить гонщика на несколько гонок или на целый сезон. Но никто не стремится вернуться после того, что случилось со мной. Слишком много препятствий. Слишком много корректировок. Слишком много людей сомневающихся в моей способности достичь чего-то близкого к тому, чего я добился в прошлом. Отсюда и моя позиция по этому вопросу.
— Ты обещал, что перестанешь пытаться, — я смотрю в сторону.
— И ты обещал вернуться, как только разберешься со своей ситуацией.
Мне не следовало этого делать. Ноа воспринял мой оптимизм в первые несколько месяцев моего выздоровления как все, что угодно, только не то, чем это было на самом деле: Отрицание.