Когда рассвело, окружающий пейзаж начал принимать все более знакомые очертания и она стала узнавать кое-какие приметные места. Вчера вечером, когда солнце начало уже склоняться за горизонт, они миновали гигантский дуб Алму у графства Килдер, где, как говорили, была похоронена голова мифического героя Ферула Мак-Мейла Дуина после того, как он погиб в битве. На закате проехали скалу под названием «Людоед», которая в свете заходящего солнца очень напоминала гигантского тролля, поджидающего зазевавшегося прохожего. Мара вспомнила, как ее старший брат Наэл, когда она была совсем еще крохой, рассказывал ей, что эта скала была много лет назад великаном, обращенным в камень великим кельтским богом Дагдой за то, что тот ел людей, живущих в соседней деревне.
Поэтому каждый раз, когда ей приходилось проезжать с родителями мимо, она боялась, что людоед каким-то образом оживет, чтобы съесть и ее тоже. Тогда она еще не знала, что настанет день, когда явится настоящий демон и проглотит всю Ирландию – демон по имени Оливер Кромвель.
Чем дальше они отъезжали от города, тем гуще становился лес и деревья полностью загораживали солнечный свет В таких местах Пудж обычно погонял лошадей, пытаясь, очевидно, поскорее миновать грабителей, которые могли прятаться в тени деревьев.
Но чем более узнаваемыми становились для Мары эти места, места, в которых она родилась и выросла, тем больше она поражалась тому осквернению и разрушению, которым они подверглись при правлении злодея Кромвеля.
На протяжении десятков миль им не встретилось ни одного живого существа – ни человека, ни животного Высокие могучие замки, простоявшие столетия, крепости, которые, как ей казалось, будут возвышаться здесь до скончания веков, сожженные и разрушенные армией Кромвеля во время ее мародерского рейда, превратились в почерневшие развалины. Равнинные участки, некогда на целые мили занятые полями золотистой пшеницы н ржи, сочными пастбищами, на которых вскармливались знаменитые ирландские овцы, были сожжены, а затем засолены, чтобы на них не смогло больше вырасти ни травинки.
Такова была месть Протектората за английские жизни, потерянные в так называемой «Большой бойне» в Ольстере, во время Ирландского восстания, возглавляемого сэром Фелимом О'Нилом. Кромвель называл .это судом Божьим и безжалостно распространил карательные меры на женщин и детей, остававшихся дома, в то время как мужчины бились в боях или подобно ее отцу сражались за свою жизнь в тюрьмах Дублина.
На протяжении всего пути Маре время от времени попадались на глаза свидетельства гнева Кромвеля: скотина, оставленная перебиваться на скудных остатках пастбищ, и мертвые тела – множество тел, валяющихся в канавах и подвешенных на цепях ко всякой более-менее пригодной ветке, разодранных волками и хищными птицами, – предупреждение каждому, кто дерзнет противиться воле Кромвеля. И запах, этот ужасный запах смерти, который, казалось, приставал ко всему, чего бы ни касался. Маре казалось, что она никогда не сможет смыть его со своей кожи.
С каждой милей, оставленной ими позади, и с каждым разрушенным владением, мимо которого они проезжали, Мара начинала все больше бояться того, что ожидало ее впереди. Осталось ли от Кулхевена что-нибудь, стоящее того, чтобы за это бороться, – если вообще что-нибудь осталось? Она знала, что лорд Сент-Обин был владельцем этой земли и обитал здесь. Она досталась ему от дяди, Джеймса Росса, искателя приключений, получившего это владение за денежную поддержку, оказанную им делу Кромвеля. Что, если замок, ее родной дом, разрушен, как многие другие, и ей достанутся лишь бесформенные развалины да воспоминания о былом? Что она будет делать, если, начав эту опасную игру, выдав себя за ту, кем не являлась, она обнаружит, что от Кулхевена не осталось ничего, чем стоило бы завладеть?
«Это не имеет никакого значения», – решительно подумала она. Даже сам Кромвель никогда бы не смог уничтожить тот Кулхевен, Кулхевен, некогда противостоявший более, яростным нападениям, для того чтобы возрождаться вновь, с каждым разом все более несокрушимым, все более величественным. И вдруг, как будто для того, чтобы продемонстрировать, что все ее страхи были напрасны, карета миновала длинный поворот и впереди, за глубоким ущельем, прорезающим скалистый массив, на сотни футов возвышающийся над рекой Нор, внезапно показался замок Кулхевен.
При виде обожаемого Марой водного дома у нее перехватило дыхание. Замок был построен двумя столетиями ранее средневековым рыцарем по имени Руперт де Калевен. Он состоял из двух равелинов со стенами шестиметровой толщины, внешняя стена была разъедена непогодой и вся заросла плющом. Вдоль южной стены бежал небольшой ручеек, впадающий в прячущееся глубоко в лесу озерцо. Объятая утренним туманом, гордо возвышалась одинокая крепостная башня, вторая была разрушена ожесточенным огнем гигантских мортир Кромвеля.
Нет, Кулхевен не изменился. Несмотря на эту войну и все вызванные ею смерти, его прекрасные серые стены продолжали стоять и, хотя внутрь его вторглись враги, он по-прежнему оставался тем же сказочным замком, которым был для нее всегда.
Нет, все же кое-что изменилось, поняла она, когда карета объехала замок и показался его фасад. К западной стороне было пристроено новое здание, более современной постройки, сложенное из скрепленного известью красного кирпича, с высокими застекленными окнами и широкой пологой парадной лестницей, ведущей к двустворчатой двери, такой непохожей на привычную с детства тяжелую деревянную дверь с опускающейся решеткой перед ней. По обе стороны двери стояли кариатиды, изображающие Афродиту и Афину, а ведущую к ним лестницу охраняли два каменных льва с поднятыми головами, как бы готовые прыгнуть на непрошеного гостя.
Непонятно почему, но после того как Мара из окна кареты увидела Кулхевен стоящим на своем месте, она решила, что он остался прежним, и теперь, при виде его нового облика, в ней что-то дрогнуло.
Но спустя мгновение все опять встало на свои места.
При виде своры лающих серых овчарок, мчавшихся навстречу приближающейся карете, Мара тут же вспомнила, зачем она здесь находится. Несмотря на все перемены, это был Кулхевен, Кулхевен, который бесспорно и по праву принадлежал ей. Ее семье. Ее прошлому. И никто, даже сам Оливер Кромвель, не имел права отобрать его у нее.
– Он изменился, – сказала Сайма, как бы прочитав ее мысли.
Только тут Мара заметила, что ее служанка уже проснулась.
– Да, но по крайней мере они не разрушили его до основания, как замок Кланнис. Оставили все как есть, даже развалины разрушенной башни. И кроме того, не кажется ли тебе, что новое здание смотрится, скорее, как пристройка к старому Кулхевену и не затмевает его?
И вновь, что за последние два дня вошло уже у нее в привычку, Сайма ответила Маре молчанием, как бы говоря, что девушке никого не удастся обмануть своими словами. Маре была ненавистна сама мысль о том, что служанка права, но она не могла позволить, чтобы подобное незначительное изменение повлияло на ее планы.
Да и могла ли она рассчитывать на то, что Кулхевен останется совершенно неизменным? Почти десять месяцев защитники замка выдерживали осаду, удерживая солдат Кромвеля, сбрасывая камни и горячие уголья из очагов на головы осаждающих, пытающихся, используя свои раздвижные лестницы, взобраться на стены. Однако, несмотря на их яростное сопротивление, в одну ненастную ночь кромвельцы, захватив ворота, наконец взяли замок штурмом. За прошедшие с тех пор годы, пока ее здесь не было, многое могло бы случиться такого, что изменило бы его облик. Многие пытались разрушить замок, но, несмотря на все перемены, он всегда будет жить в ее сердце.
Мара закрыла глаза и попыталась представить себе Кулхевен таким, каким он остался в ее памяти, Кулхевен, который она любила больше всего на свете. Она глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом цветущих вишен и лип, стройными рядами тянувшихся вдоль узкой дороги.