Лифт только что сдвинулся с места? Или мое тело выходит из-под контроля? Прежняя паника охватывает меня. Я умру здесь. Я никогда не выберусь отсюда.
Две большие руки оттесняют меня спиной к стене лифта, прижимая к груди.
— Ч-что ты делаешь? — Я с трудом дышу.
— Запускаю рефлекс спокойствия. — Его голос звучит спокойно, как будто он ежедневно припирает к стенке задыхающихся девушек. — Срабатывает?
— Да. То, что незнакомый парень лапает меня, всегда успокаивает. — Я поклялась, что буду скрывать свой сарказм, пока не получу работу, но вот он выходит наружу. Что можно сделать с девушкой, находящейся в нескольких секундах от обморока!?
— Я не лапаю тебя, — говорит он.
— Так говорят все парни, — бормочу я.
Его короткий смешок обрывается, только начавшись. Выглядело так, будто он не хотел смеятся.
Кто этот парень?
Мой пульс замедляется, но голова все еще кружится. Никогда раньше мужчина не стоял так близко ко мне. Не говоря уже о том, чтобы прикасаться. Еще несколько дюймов, и он обхватил бы мою грудь.
В голову закралась еще одна мысль. Ощущения, которых я раньше не испытывала за пределами уединенной спальни, пронизывают меня насквозь.
— Не то чтобы я возражала, что ты меня лапаешь, — лепечу я. — Просто думаю, что сначала ты должен угостить меня ужином…
Он так быстро убирает руки, что я наклоняюсь вперед. Прежде чем я успела упасть, он обхватывает меня за плечи и разворачивает. Обнимает меня сзади руками, снова надавливая на мою грудь.
— А если так? — Похоже, его это забавляет. — Лучше? Я не хочу, чтобы из-за моего доброго поступка меня обвинили в сексуальных домогательствах.
Боже, его голос. Его губы совсем рядом с моим ухом. Он не пытается соблазнить меня, но, черт возьми, просто слова «сексуальное домогательство» зажигают мое тело.
— Прости. — Мой голос немного прерывается. — Я не хотела обвинять тебя. Что я имела в виду, так это… благодарность.
На мгновение он замер, а я дышу в его крепких руках, которые окружают меня, защищают меня, оберегают меня. И все, о чем думаю… черт. Думала, что паническая атака — это плохо. Теперь я застряла в лифте, заключенная в объятия совершенно незнакомого человека. И. Очень. Сильно. Возбуждена. Такое чувство, как будто моя киска отсоединена от моего тела. Остальная часть меня бегает вокруг, заламывая руки от беспокойства, а мое нутро считает, что рукоприкладство незнакомца в темном лифте — хороший повод для волнения.
— Тебе следует сесть.
Очевидно, у меня нет выбора, потому что он опускает меня на пол с устойчивым, неумолимым давлением. Потом прислоняет меня к стене, его твердые, но нежные руки манипулируют мной, как куклой. Острые слова вертятся на кончике языка — я взрослая женщина, а не Барби, — но сидеть приятно. Несмотря на его грубый поступок пещерного человека, он заботится обо мне. Я кажется скучаю по его рукам на моей груди.
— Где ты этому научился? — Я спрашиваю, чтобы отвлечься от того факта, что заперта в тесном прямоугольном пространстве с парнем, который без колебаний проводит по мне руками. Я тоже совершенно не испытываю угрызений совести по этому поводу, хотя мне хотелось бы вспомнить, как он выглядит. Все, что у меня есть, — это смутное впечатление о суровой челюсти и нетерпеливом взгляде. Я была слишком сосредоточена на том, чтобы привести себя в порядок, перед поездкой на лифте, нежели изучать его.
— Годы тренировок запугивания женщин в темных местах.
Ах, родственная душа в сухом остроумии. Он нравится мне еще больше.
— Спасибо, — говорю я через мгновение.
Он садится рядом со мной, его пиджак касается моего.
— Ты все еще волнуешься.
— Да, но уже лучше. Беседы помогли бы. Мы можем поговорить?
— Хорошо. — Он использует немецкий акцент, чтобы звучать как Фрейд: — Когда вы впервые заметили проблему?
~.~
Джексон
Смех прекрасной человеческой женщины звучит так громко, что она чуть не задыхается от него. Какое-то время она продолжает хихикать… слегка истерично. Маленькие пузырьки смеха продолжают подниматься на поверхность каждый раз, когда она пытается заговорить. Наконец, она выдыхает:
— Я имела в виду поговорить, чтобы отвлечь меня… о чем-нибудь другом.
Я никогда не шучу — особенно на работе — но длинноногая брюнетка в короткой обтягивающей юбке приводит мое тело в боевую готовность слишком приятным способом. Сейчас лучше, чтоб я не прикасался к ней. Когда я это сделал, электричество между нами обожгло мою кожу. Зуд и жжение от возбуждения охватили меня так же быстро, как это происходит с подростком, достигшим половой зрелости, который только учится оборачиваться. Я чуть не раздвинул ее ноги, чтобы задрать эту крошечную юбку на талию и не заявить на нее права прямо там.