Взгляд ее зеленых глаз метал такие молнии, что индеец застыл в оцепенении. Уже не первый раз встречались сагамор Пиксарет и эта женщина из верховьев Кеннебека.
Сейчас они встретились, как противники на поле боя! Но какая женщина отважилась бы схватить его за косы, этот символ его верховной власти, и смотреть на него с такой смелостью, когда смерть витала над ее головой?
Раньше она уже стояла с таким же взглядом между ним и вождем ирокезов. Эта женщина не знала, что такое страх.
— Ты моя пленница, — повторил он свирепым тоном.
— Хорошо, я твоя пленница, но ты не посмеешь меня убить и ты не выдашь меня Черной Сутане, потому что я француженка и отдала тебе свой плащ, чтобы ты завернул в него кости своих предков.
Вокруг них не прекращались крики и конвульсии боя. Теперь шла рукопашная борьба. Потом наступил конец. И возгласы ярости и ужаса постепенно стихли, уступив место удушливой тишине, прерываемой стонами раненых.
Картер был скальпирован, но другие европейцы остались живы. Абенаки надеялись получить за них выкуп, взяв в плен. Преподобный Пэтридж, выбравшись из горы трупов, которыми он был завален, стоял, пошатываясь, между двумя воинами. Лицо его было все в крови.
Послышался крик: «Помогите мне, мадам, или мне конец!»
Это был Адемар, которого вытащили из-под какого-то стола.
— Ни убивайте его! — закричала Анжелика. — Вы разве не видите, что это французский солдат?
По правда сказать, это трудно было увидеть.
Анжелика жила сейчас как бы вне себя самой, ее неотвязно преследовала мысль о том, как бы выбраться из этого осиного гнезда, в которое она так глупо попала. Трагическая абсурдность ситуации привела ее в такой гнев, что это усилило ее защитные рефлексы.
Она знала психологию индейцев. И благодаря этому она выберется из западни. Они были дикими животными, но диких животных можно укротить. В пустыне Магреба Колен Патюрель научился разговаривать со львами и превратил их в своих союзников…
Она понимала, что племя Пиксарета имело свои интересы и, чтобы совершить нападение на деревню, пришло сюда из других мест. Таким образом, битва, театром которой явилась овчарня, оставалась как бы в стороне от основного сражения.
Пиксарет колебался. Некоторые слова Анжелики привели его в замешательство. «Я француженка!» — сказала она. А ему говорили, что нужно воевать против англичан. И, кроме того, он не мог забыть о плаще, о том великолепном подарке, который она ему сделала для его предков.
— А ты крещеная? — спросил он.
— Да, я крещеная, — воскликнула Анжелика. И она несколько раз перекрестилась, вызывая в своей голове образ Девы Марии.
Через приоткрытую дверь Анжелика вдруг увидела знакомое лицо. Она узнала этого человека. Это был канадский лесной охотник. Она громко позвала его:
— Господин Обиньер!
Это был Трехпалый из Трехречья. Услышав свое имя, тот обернулся. Во время войны он не признавал оружия белых. В руках у него был томагавк с рукояткой из полированного дерева и весь покрытый кровью маленький индейский топор с остро заточенным лезвием. Его голубые глаза ярко светились на лице, почерневшем от пыли и запекшейся крови. Пятна крови были также на его кожаном камзоле. На разноцветном поясе с пурпурной бахромой висело несколько скальпов.
Присутствием этого человека нужно было непременно воспользоваться… Это был неподкупный рыцарь, воин милостью Божьей, всеми мыслями он был с такими людьми, как Модрей, Ломени, д'Арребу. Главное для него — это мечта об отмщении, спасении души и рае небесном…
Он узнал ее.
— Хм! Мадам де Пейрак… Как вы оказались среди этих гнусных еретиков?.. Горе вам!
Он вошел в это разгромленное помещение, где абенаки, собрав в кучу своих пленников, предавались грабежу.
Она схватила его за отворот его кожаного камзола.
— Черная Сутана, — вскричала Анжелика, — я уверена, что видела в прерии Черную Сутану с его знаменем… Это отец д'Оржеваль вел вас в атаку, не так ли? Он знал, что я нахожусь в этой деревне!..
Она не столько спрашивала, сколько утверждала. Он смотрел на нее с полуоткрытым ртом и несколько растерянным видом. Видно было, он искал, что ответить, как объяснить свои действия:
— Вы убили Пон-Бриана, — сказал он наконец, — и вы сеете смуту в Акадии, вы и ваш муж, и все ваши союзники. Мы должны вас изолировать…
Так вот в чем дело.
Жоффрей, Жоффрей!
Они хотят захватить в плен жену грозного дворянина из Вапассу, который пользуется таким колоссальным влиянием, что уже фактически является хозяином всей Акадии.
Значит, ее хотят отвести в Квебек. И подчинить тем самым себе Жоффрея. Она его больше не увидит.
— А где Мопертюи? — спросила она с волнением.
— Мы их задержали, его и его сына. Они канадцы из Новой Франции. И настало время, чтобы они были вместе со своими братьями по крови.
— Они участвовали вместе с вами в нападении па деревню?
— Нет! Их дело будет разбираться в Квебеке. Они служили врагам Новой Франции…
Как привлечь его на свою сторону? Он был человеком и чистым душой и упрямым, легковерным и, одновременно, хитрым, жадным и непостоянным, верящим в чудеса и в святых, в Бога и в короля Франции, в главенство иезуитов. Своего рода архангел Михаил. Она его не интересовала сама по себе. Он выполняет приказы. И в то же время он хочет искупить свою вину перед Богом за содеянные грехи.
— И вы думаете, что после всего этого мой супруг граф де Пейрак будет помогать вам продавать ваших бобров в Новой Англии? — спросила она сквозь зубы. — Не забудьте, что он вам выдал аванс в тысячу фунтов и даже обещал удвоить эту сумму, если дело окажется выгодным…
— Тише! — произнес он, побледнев и посмотрев вокруг себя.
— Вызволите меня из этой передряги, или я все о вас расскажу на главной площади Квебека.
— Давайте договоримся, — сказал он тихо, — все можно уладить. Мы здесь на самом краю деревни, я вас не видел, и вы меня не видели…
И, повернувшись к Пиксарету, он крикнул:
— Отпусти эту женщину, сагамор! Она не англичанка, и то, что мы ее захватили в плен, может нам только навредить.
Пиксарет протянул свою красную, покрытую слоем жира руку и положил ее на плечо Анжелики.
— Она моя пленница, — повторил он тоном, не допускающим возражений.
— Пусть будет так, — сказала Анжелика с волнением в голосе, — я твоя пленница, не спорю. Я пойду с тобой, куда ты захочешь, я не буду этому противиться. Но только ты не отведешь меня в Квебек… Что ты там со мной будешь делать? «Они» не захотят меня выкупить, потому что я уже крещеная. Отведи меня в Голдсборо, и там мой муж заплатит тебе за меня такой выкуп, какого ты потребуешь.
Это была очень рискованная партия в покер. Речь шла о том, чтобы укротить, подчинить своей воле диких зверей. Но она их знала. На ум ей приходили самые абсурдные аргументы. Но только так она могла добиться своего от этих темных дикарей, заставить их делать то, что ей нужно. Не могло быть и речи о том, чтобы отрицать право Пиксарета на нее. Он скорее сразу же убьет ее своим томагавком, чем откажется от нее. Но она знала также, что он свободен в своих действиях, абсолютно независим от своих канадских союзников, и ему не нужно теперь заботиться о том, чтобы ее душа попала в рай, так как он узнал, что она крещеная. И теперь он думал о том, как выгоднее использовать ее пленение. Ему нужно было принять решение раньше, чем на их пути появятся другие французы и сам грозный иезуит, которые знают, какую пользу они могут извлечь из ее положения. К счастью, на ее стороне был Обиньер.
— Выходите! Выходите быстрей, — торопила Анжелика, подталкивая всех к выходу.
Она помогла подняться тем англичанам, которые были ранены или оглушены.
— Ой, господи, дети!..
Она быстро вернулась назад, подняла крышку большого котла и вытащила оттуда одного за другим онемевших от ужаса малышей. Это почему-то вызвало смех индейцев. Они громко хохотали, били себя по ляжкам и показывали пальцами на эту сцену.