Я сглатываю, дыхание застряло в горле, и я в отрицании качаю головой.
— Нет, я...
— Они всегда их находят, — рычит он. Его глаза вспыхивают, когда он наклоняется ближе, и его огромное тело практически прижимает меня к стене, его теплое, дразнящее дыхание касается моей шеи, когда он наклоняется, а я могу лишь стоять неподвижно, чтобы не застонать.
Он хватает меня за запястье, и на этот раз я не сдерживаюсь и стону.
И после я чувствую это.
Чувствую, как покалывает каждый сантиметр моей кожи, как спускается вниз прямиком в мою сердцевину и пульсирует.
...как искра.
— И поверь мне, маленькая девочка, — рычит он. — Ты определённо попала в неприятности.
Глава 2
Дэмиен
Как только я замечаю ее на вечеринке, мир замирает. Все остальное не имеет значения, и я мгновенно игнорирую собеседника и за секунду забываю, о чем, черт возьми, мы говорим. Потому что все, о чем я могу думать, — это маленький ангел, входящей в комнату.
Я рычу, наблюдая, как она крадется по проходу в этом маленьком черном платье и на сексуальных шпильках, и возбуждаюсь. Смотрю, как она подходит к бару и берет бокал шампанского, ее рыжие волосы перекинуты через плечо, а голубые глаза мерцают, когда она осматривает комнату.
Она источает сладость и грех, и буквально все, о чем я могу думать, стоя там и позволяя своим глазам впитывать ее образ, все, что я хочу, — это попробовать каждый сантиметр ее бархатной и мягкой кожи. Хочу пробежаться языком по каждой линии и изгибу, пока не останется ни одной части ее тела, на которую я не претендовал бы и отметил бы своим ртом. Я рычу, полностью игнорируя своего собеседника, чувствую, как возбуждаюсь еще больше и не могу контролировать это. Медленно вдыхаю, как будто чувствую ее сладкий, ангельский запах отсюда, и от этой мысли мне становится только хуже.
Совершенство.
Весь ее вид кричит о том, что она невинна. На самом деле в таком месте как это и с такими людьми, которые работают в этой индустрии, по сравнению с ними она выглядит как добыча. Не проходит и секунды, как шакалы приближаются к ней. Все финансисты агрессивны, а я набрал команду из самых лучших. Но когда трое начинают идти к ней, что-то первобытное просыпается во мне.
Я всю жизнь строил то, что имею сейчас, с нуля, и брал то, что хотел, когда хотел. Пещерный человек во мне рычит при виде этих идиотов, думающих, что они могут даже смотреть на нее, не то чтобы говорить с ней. И когда один из них кладет руку ей на плечо, я почти реву, желая только одного: оторвать ему руку и выбросить его с террасы.
Я уже несусь к ним, когда на на пути встали мои работники, решив, что нашли идеальное время и место для разговоров о работе и решать какие-то деловые проблемы. Я рычу на них, они видят ярость и сосредоточенность на моем лице и, зная, что в такие моменты нельзя меня трогать, в страхе отступают.
Я протискиваюсь мимо них, но внезапно останавливаюсь.
Она ушла.
На мгновение ярость поднимается во мне, но я вижу, что те три шакала, включая тот кусок дерьма, который положил на ее плечо руку, и за это он будет уволен, они до сих пор стоят около бара.
Но моего ангела здесь нет.
Я окидываю толпу холодным, пронзительным взглядом, проносясь сквозь нее, ни с кем не здороваюсь и не улыбаюсь. Как уже сказал, я мог думать только о ней и теперь, когда потерял ее, чувствую, как внутри меня закипает паника.
Кто-то хватает меня за руку, и я поворачиваюсь, рычу, пока не оказываюсь лицом к лицу с начальником службы безопасности. У него каменное лицо, но даже в его глазах читается страх, что ему приходится потревожить меня, когда у меня такой взгляд.
— Что?
Но не прошло и секунды, как он сообщает, что один из его людей только что впустил «мою спутницу на вечер» в мой личный кабинет, а я уже мчусь прочь. Я пробираюсь сквозь толпу к большой изогнутой лестнице, ведущей в главный офис, перепрыгивая через две и три ступеньки за раз и несусь к двери своего углового кабинета. Я резко отпускаю человека, стоящего на страже, и единственная причина, по которой его не прикончили на месте, заключается в том, что он предупредил меня о ней.
Она, с которой я не знаком, когда старался хотя бы знать, кто собирается здесь сегодня вечером. Я редко открываю «Кэсл Кэпитал» для кого-либо, кроме моих сотрудников, их проверяли, и над ними ведётся наблюдение, но сегодняшний вечер — исключение. Сегодня я могу ослабить бдительность по случаю праздника слияния моего хедж-фонда и «Риджент Траст».
Слияние.
Я мог бы рассмеяться над этим. Я ни с кем не сливаюсь. Я захватываю. Беру все под свой контроль и устанавливаю свои правила. И «Риджент Траст» не исключение. Прежде чем чернила на контракте высохнут, я избавлюсь от мертвого груза, возьму ценные активы и людей.