По мере приближения вечера беспокойство его возрастало, и наконец, схватив четки, он начал упорно молиться. Бес явно был удовлетворен и временами изменял даже своей обычной сдержанности.
Следующий день пустынник провел в состоянии крайнего возбуждения. Оп вообще перестал разговаривать и даже молиться, лишь временами чуть ли не с подозрением поглядывал на беса, чье лицо сохраняло чрезвычайно солидное и глубокомысленное выражение.
* * *
В последний день пустынник стал с опаской избегать беса, глядя на него с немым, скорбным укором. Вид у него был весьма жалкий и поникший, он неотступно твердил молитвы, поминутно вытирая слезы. В полдень он с такой убедительностью проповедовал собравшимся богомольцам о добродетели целомудрия, что все юноши и девы окрестных мест решили уйти в монастырь, вследствие чего край совершенно обезлюдел. После проповеди бес, играя многозначительной и самодовольной улыбочкой, простился с братом Транквиллием и пошел прочь, хвостом своим, как тросточкой, сшибая головки цветов вдоль дороги. По-видимому, он держал путь к другому отшельнику.
* * *
Diabolus meditatur[3] (3). Бес удалялся, вполне удовлетворенный, так рассуждая с самим собою: «Глупец, кто боится дьявола, скрытого в грехах и провинностях; ибо дьявол – в экклезии[4] (4), и я есмь экклезия, которая учит молиться: „A tentationibus Diaboli defende nos, Domini“[5] (5). Ибо я есмь тьма под светильником церкви».
Сказавши так, он усмехнулся и свернул к пустыни.
Возвращение прорицателя Гермотима
Перевод Натальи Аросевой
Прорицателя Гермотима постигла участь большинства пророков: он не был понят. Какими бы благозвучными и мудрыми словами ни излагал он согражданам свою смелую философскую концепцию, основанную на том, что все в мире – призрачно, слушатели расходились, добродушно посмеиваясь на манер абдерских свинопасов[6] (6), и качали головами, как бы говоря, что прорицатель Гермотим совершенно лишился рассудка.
Не менее горьким разочарованием были вознаграждены и его честные усилия на ниве гражданской. Дело в том, что в той стране власть захватила олигархия во главе с одним разбогатевшим погонщиком скота, а это очень не нравилось такому серьезному человеку, как Гермотим; последствием было то, что все общественное мнение обратилось против него, и о нем тайно распространяли некрасивый анекдот, будто во время последней боевой тревоги он наелся чесноку, чтоб уклониться от участия в битве.
Дело дошло до того, что даже собственная жена Гермотима, по имени Поликедия, – женщина в общем неплохая, – и та однажды, во время бурной семейной ссоры, воскликнула в отчаянии: «О, лучше бы мне выйти замуж за торговца сицилийскими девками, чем за философа! Ибо эти люди ни на что не годны и только болтают без конца всякий вздор о человеческой душе и других ненужных вещах!»
С той поры печален стал прорицатель Гермотим, видя, что и впрямь он ни к чему не пригоден; однако судьба рассудила иначе.
* * *
С некоторых пор стало происходить следующее: тело Гермотима порой целый день оставалось оцепеневшим и безжизненным, в то время как душа, по благосклонному соизволению высших божеств, покидала его, чтобы отправиться к нивам, более пышным, нежели те, что покрывали благословенные долины Эллады. Соскучившись по бренной своей оболочке, душа возвращалась, и прорицатель Гермотим беспрепятственно возобновлял своя обычные занятия.
И Гермотим привык к таким прогулкам своей души; благодаря им он обретал возможность общаться на берегах Стикса с душами умерших мудрецов и беседовать с ними о возвышенных и серьезных вещах, о призрачности мира и о скверности олигархической власти; равным образом вопрошал он души умерших о грядущем – например, покупать ли ему оливковую аллею у соседа Теофона, или действительно ли старый Калосфен – отец ребенка, рожденного женой этого старца.
Когда же, побуждаемый искренней своей преданностью интересам общества, изрекал Гермотим пророчества и потусторонние советы относительно того, как надлежит поступать его согражданам с их земными делами, – глупцы смеялись еще пуще и только плечами пожимали, твердя, что прорицатель Гермотим свихнулся.
Совершенно понятно, что Поликедия никак не одобряла подобных странных отлучек своего супруга, и это часто вызывало между ними недоразумения; однако теперь Гермотим уже не принимал к сердцу мелочную суету, чувствуя, что кратчайшим путем движется к бессмертию. Однако судьба рассудила иначе.
6
…на манер абдерских свинопасов… – Абдера – город в древней Фракии; пользовался славой своего рода города Глупова.