Шеф, усатый, грозный дядька сидел в зале со своими друзьями и попадаться на глаза лишний раз мне ему не хотелось. Вот и пришлось взять всю мелкую работу в подсобку, которую все равно так или иначе пришлось бы доделывать. Однако Леночка не сдавалась. Она зашла вовнутрь, прислонилась к косяку двери, оглянулась, будто боясь что нас застукают и понизила голос, явно приготовившись секретничать.
— Там в зале у окна сел тааакой удивительный мужчина. Я таких давно не видела. По всему видно — очень обеспеченный бизнесмен, ужасно привлекательный, и холеный. Такой душка!
— Ну возьми и обслужи его, заодно познакомитесь — не видела я проблемы.
— Ты не понимаешь. Одно дело — улыбаться издалека и совсем другое подойти познакомиться.
— Я-то тут причем? — сразу взяла быка за рога, потому что ходить вокруг да около мне уже надоело.
— Ты принесешь ему кофе, улыбнешься, скажешь пару слов, а потом отдашь ему мой телефон. Вот и все.
— Интересно, а с чего бы это ему брать записку с номером? — все равно не понимала я.
— Ну как же! — удивлялась она моей тупоголовости. — Ты будешь посредником, поняла?
— Ладно, давай сюда кофе, отнесу ему. Он там, наверное, уже помер от обезвоживания!
Леночка хихикнула и побежала делать экспрессо.
Отложив бесконечно нудную и бесконечно глупую работу, я вышла в коридор, взяла со стойки чашку с кофе, положила рядом целую салфетку, как самому дорогому гостю, и повернулась.
Господи. Вся моя кровь отлила от лица и прилила к ногам. Стало тяжело дышать, все кругом закружилось — завертелось. Я сделала шаг назад, чтобы скрыться в спасительной темноте коридора, но было уже поздно — ОН меня заметил.
За столиком у окна, покрытый лучами солнца, как архангел, спустившийся с небес, сидел настоящий черт во плоти. Ничего в нем не предвещало беды — как будто за столик присел невероятно привлекательный мужчина, сел расслабленно, дожидаясь своего кофе, вытянул ноги вперед, обтянутые модными джинсами, но глаза все выдавали. Они были не просто живыми, они были ужасающими. В них бушевала вьюга, пурга вырывалась из черных зрачков, расширенных явно от злости, метель окутывала и пригибала к земле всякого, кто только оглядывался на него.
А ему все нипочем — смотрит упрямо вперед, на меня, и будто удерживает, притягивает, как за веревку, к себе и не дает и шагу ступить, и не дает развернуться и сбежать, чтобы найти защиту от него.
В моих руках звякнула ложечка, ударившись о кофейную пару и этот звук позволил вырваться из плена и опустить глаза. Я почувствовала волны гнева, которые тут же пошли от Воронова, и меня бы уже не обманул солнечный свет, который окутывал его фигуру, я точно знала, что это всполохи адского пламени.
— Ну, так где мой кофе? — протянул медленно и довольно внушительно он, и остановившееся время тут же понеслось вскачь.
— Э, — отозвались с другого конца зала друзья хозяина кафе. — Как там тебя? Ася, тащи свою задницу сюда!
Я поставила кофе на столик Воронову так, чтобы не встречаться с ним глазами. И тут же отскочила, когда мне показалось, что он протянул руку навстречу моей руке.
У меня, знаете ли, много разных дел — мне нужно вон тот столик обслуживать. Где сидят громогласные мужчины, к которым, честно говоря, немного страшно приближаться, но все уж лучше сделать дело и гулять смело, чем гулять смело, но без работы.
— Что будете заказывать? — я зажала поднос подмышкой, вытянула вперед руки с блокнотиком, в который приготовилась записывать заказ.
И тут произошло неприятное событие, которое поставило меня перед выбором. Вернее, которое снова поставило меня перед выбором!
Но обо всем по порядку.
Артур Равильевич открыл рот, чтобы сначала сказать какую-то гадость и уже после сделать заказ (это я поняла по его недовольному виду — насупленному выражению лица и сжатым в тонкую линию губам). Все пятеро его товарищей замолчали, перестав что-то бурно обсуждать, практически размахивая руками, чтобы придать динамичность речи.
Крайний бугай, что сидел возле меня, вдруг осмотрел меня масляным взглядом с ног до головы, прищурился, будто оценивал размер моей груди, и шлепнул меня по пятой точке.
Я замерла. Все внутри меня поднялось волной возмущения. Слова приготовились вылететь из горла с пулеметной очередью.
Потом я столкнулась с предостерегающим взглядом хозяина заведения. Артур Равильевич будто бы послал мне мысленный сигнал стерпеть такое хамское отношение, напомнив, что взял меня на работу «по доброте душевной».