Но Воронов понял: презентация провалена. Сколько бы он ни распространял бесплатных образцов по магазинам, крупным федеральным сетям, к его продукту будет приклеено негласное: «А, это тот шоколад, которым стошнило девушку?».
Денис сжал кулак так, что кожа побелела, стиснул зубы, но пошел общаться, улыбаясь, с гостями, которых, как назло, позвал достаточно много. Нужно было решать проблемы по мере их поступления, и сейчас надо было переводить внимание на другие вещи.
А с этой пигалицей с хвостом и большими глазами он еще разберется. Потом.
Помощница Дениса Воронова проводила меня вниз, к машине телекомпании. Усатый водитель удивился, что я пришла одна, без Алисы и видеооператора, в сопровождении совершенно другой женщины, но не стал расспрашивать, в чем дело, за что я была ему очень благодарна. Объяснять, что со мной приключилось, было невыразимо стыдно и неприятно.
Сейчас лекарство для желудка, которое дали мне в полупустом кабинете уже подействовало, и это ужасное состояние начало проходить. Я решила не сидеть в автомобиле, а вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, посидеть на лавочке в тени раскидистого дерева, ожидая остальных.
Только я вытянула ноги, глядя, как воробьи прыгают возле входа на шоколадную фабрику, как ко мне подлетел невысокий молодой парнишка с ассиметричной стрижкой курчавых волос.
— Не ожидал тебя здесь увидеть! — кинулся он ко мне, как к старой знакомой. Я удивлено уставилась на него. Но нет, определенно таких персонажей среди моих знакомых точно не было: худенький, высокий, немного манерный, в рваной футболке и рваных джинсах, причем настолько исполосованных ножницами, что были видны острые коленки, икры, волосатые ноги в огромных прорезях.
— Я знаю, что произошло на фабрике, и ты обязательно должна мне рассказать, насколько плохой оказалась продукция у Воронова! — он злорадно и немного мстительно покосился на громадное здание, возле которого мы сидели.
Я ухмыльнулась. Несмотря на то, что молодой человек совершенно не походил на городского сумасшедшего, скорее, на какого-то очень увлеченного маленького гения, с горящими глазами и некоторой манерностью в движениях, делиться с ним своими впечатлениями я точно не собиралась.
Поняв это, он сузил глаза и присел возле меня, неловко согнувшись, чтобы стать чуть ближе.
— Ладно, прости, я начал не с того, — покаянно покрутил он рукой с очень тонкой кистью, а вторую засунул в карман своих рваных джинс. — Просто увидел в инстаграме у одной девчонки, что случилось на презентации и тут же приехал сюда, чтобы узнать подробности.
Он покосился в мою сторону и мне стало смешно: своей курчавой челкой, молящим взглядом ореховых глаз он очень походил на воробья, похожих на тех, что просили семечек у наших ног. Я опрометчиво подумала, что не будет ничего плохого в том, чтобы поделиться с ним своим настроением.
— Конфеты как конфеты, — призналась я ему, как бы созналась своей подружке на лавочке возле дома, поддавшись его обаянию простоты. — Ничего особенного, вкусный шоколад, ореховая начинка.
Он прищурился.
— Я так и думал! — он многозначительно замолчал, ожидая, что я скажу дальше. И я не смогла проигнорировать эту уловку, попалась, как муха в сироп.
— Ой, ну что ты! Я люблю шоколад, люблю сладкое, но ем все подряд. А тут… не сказала бы, что эти конфеты сильно отличаются от того, что пробовала раньше, — начала делиться своим веским мнением. — К тому же я была такой голодной, что съела бы слона, а этот шоколад…Кажется, он даже мылом немного отдает.
— Мылом? — глаза моего собеседника заблестели, щеки окрасил румянец и я тут же пожалела, что не держала язык за зубами. Задним умом до меня дошла мысль о том, что я сейчас делюсь информацией с незнакомым человеком, который может потом использовать ее на свое усмотрение. И какой информацией! Мало того, что сомнительного качества, так еще и такой, которую нужно очень хорошо фильтровать. За нее, между прочим, заплатили в телекомпании немалые деньги, раз съемочная группа до сих пор находится на фабрике с журналистом, которую секретарь назвала «профи»!
Я вздохнула и попыталась исправить ситуацию, дав заднюю:
— Ээээммм, хотя нет…Я все не правильно тебе сказала. Шоколад… он…вкусный. Очень. И приятный. И тает во рту. Стоит того, чтобы попробовать, — подбирала я слова, но как только вспомнила об этом несчастном шоколаде, мое лицо скривилось, что не укрылось от внимательного собеседника, будь он неладен. Молодой человек хитро улыбнулся, прищурившись, будто бы догадавшись о том, что я говорю это только для того, чтобы сгладить свои первые слова. — Правда — правда!