– Ты ведь знаешь, что ни одна из моих девочек не должна приводить клиента к себе домой. Это запрещено.
– Знаю, но…
– Лис не была исключением. Она хорошо знала правила. Более того, на вчерашний вечер у нее не было клиентов, – голос Бузари прозвучал жестко, хотя в глазах отразилась мимолетная боль. Я хорошо знала, как она любит каждую из нас. Как заботится и как переживает. И была уверена в том, что смерть Лиссанды ее подкосила. Но в то же время восхищалась умением леди держать себя в руках.
– Благодарю за ответ, – я кивнула. В принципе, этого и следовало ожидать. Ох, Лис, во что ты вляпалась? Связано ли это как-то с моим дневником? Или это твоя личная драма, с которой мне только предстоит разобраться? – Я могу идти?
– Да, иди, – ответила мадмуазель. И лишь когда я добралась до двери, бросила в спину: – Алэйна, прошу тебя, только ни во что не вляпайся. Лучшее вообще держись подальше от произошедшего. Ее не вернуть, а вот твою жизнь сохранить можно.
Благодарю за совет – ответила уже мысленно. Спорить с Бузари не хотелось, в чем-то она была права. Вот только если представить, что передо мной две чаши весов, на одной из которой расположилось отмщение, а на второй – одобрение Бузари… лично для меня первая чаша весила больше.
С любопытством выглядывающие из-за деревянных дверей девочки меня волновали мало. Но их шушукания порядком раздражали:
– Это Алэйна Берзе, одна из лучших куртизанок, – просвещали проститутки постарше тех, что помоложе.
– Представляете, у нее в клиентах ходит…
– В доме мадмуазель Бузари запрещено обсуждать клиентов, – шикали третьи.
– А одета так странно, неужели…
Я крепко сцепила зубы и чуть задрала подбородок. Попыталась улыбнуться, но, судя по всему, вышло криво. Настроение с каждым шагом стремительно приближалось к нулю. Но я молчала – посчитала ниже своего достоинства отвечать и оправдываться, пытаться что-то объяснить. Да и не хотелось.
Выдохнула лишь когда оказалась на улице. Легкий морской бриз подхватил растрепанные волосы, оставшиеся без сковывающего их платка. Если бы не произошедшее ночью, мне бы здорово влетело от мадам Бузари за внешний вид, но вместо этого я ограничилась лишь недовольно поджатыми губами.
Что теперь делать?
Как найти убийцу Лис?
Как узнать, удалось ли подруге спрятать мой дневник прежде, чем до нее добрались?
Если бы целью был именно он, то убийца забрал злосчастную тетрадь еще у Баако. Ведь смерть мальчишки-посыльного смогла бы привлечь внимание разве что Мастера… А тут… убийство одной из лучших куртизанок столицы – об этом наверняка судачит весь город.
Кто вообще мог пожелать Лиссанде смерти? Жены или воздыхательницы ее клиентов? Сами клиенты?
Вопросы нанизывались один на другой, никак не желая подталкивать меня хоть к каким-то ответам. Я же шла, толком не обращая внимания ни на прохожих, ни на улицу.
Внезапно я подняла взгляд и увидела знакомую деревянную дверь, покрытую зеленой краской по последнему писку моды. Ноги сами привели меня к дому Лис.
Я огляделась. На перекрестке разместилась нищенка, в булочной напротив сновала торговка, пытаясь соблазнить проходящих мимо на свежую выпечку. Прохожие же не обращали на меня никакого внимания – еще бы, выглядела я ничем не лучше, чем обыкновенная простолюдинка. На таких в этом районе смотрели разве что тогда, когда те под ноги попадались. И то не всегда. Ни одного стражника видно не было. Ни у порога, ни на улице. Неужели уже все осмотрели? Может, стоит рискнуть?
Не тратя время на раздумья, я миновала несколько ступенек, сунула руку в вазон с цветком и нащупала холодный ключик. Отряхнув руку и ключ от налипших комьев земли, сунула его в замок. Зажмурилась.
Щелчок показался мне настолько громким, что сердце пропустило удар. Внутрь я почти вбежала. Дверь закрыла с таким грохотом, что на это бы обратил внимание даже самый ленивый. Оставалось только верить, что никто из прохожих не был осведомлен о том, что ночью в этом доме совершилось преступление.
Воздух в доме оказался спертым, пахло чем-то кислым. Запах щекотал ноздри, порождая желание чихать. Бросила взгляд на пол и сразу же подняла наверх. На темном паркете осталась безобразная, уже чуть подсохшая лужа крови. К горлу подкатил комок, рискующий вырваться изо рта еще более нелицеприятным зрелищем.