— Кто?..
Свет, пронзивший шахту на этот раз, был не вспышкой разрушения, а золотым столбом более длительного колдовства. Четыре фигуры плавно спустились на своей магии в пещеру с троном. Трое мужчин в этом столбе света были старыми, тучными и изумленными. Каладастер, Белдрун и Табараст с благоговением смотрели на своего товарища. Тихий Арфист только что разрушил заклинание, которое сотрясло даже деревья на своем пути, и смел толстый каменный пол небрежным взмахом руки. Он сделал несколько шагов вперед, ободряюще улыбнулся им, и еще один жест поднял их в сияние и понес в шахту.
— Эльминстер, — решительно сказал четвертый мужчина, когда его сапоги коснулись каменного пола так же легко, как падающее перо целует землю, — отойди от этих рун. Мистра запрещает нам делать то, что ты пытаешься. Задыхающийся Эльминстер только сейчас обрел дар речи. Он повернулся, неловко пошатнувшись, с дрожащими конечностями, и резко сказал тонкими и синими губами:
— Мистра запрещает нам делать, но смотреть — никогда. Кто ты?
Мужчина слегка улыбнулся, и его глаза превратились в два копья магического огня, вонзившихся через пещеру в Саэреде.
— Зови меня Азут, — ответил он.
— Заклинание снова не сработало, м-милорд, — сказал человек в мантии, тщетно пытаясь говорить ровно.
Лорд Эсбре Фелморель коротко кивнул.
— Можешь удалиться. Оставайся там, откуда мы сможем быстро позвать тебя, если потребуется.
— Будет исполнено, милорд, —пробормотал волшебник. Он не то чтобы бросился бежать, когда выходил из комнаты, но глаза обоих охранников у двери блеснули, когда он проходил мимо.
— Насмаерэ?
Леди Фелморель подняла на него несчастные глаза и сказала:
— Это не моих рук дело, милорд. Молитвы Пресвятому Азуту — вот и все мое касание к Искусству. В этом я клянусь.
Большая волосатая рука накрыла ее руку.
— Будьте спокойны, миледи. Я могу забыть этот тяжелый урок не больше, чем вы. И я знаю, что вы не забываете и не преступаете границы дозволенного. Я видел вашу кровь на плитках перед алтарем и видел вас во время молитвы. Вы унижаете себя так, как может только тот, кто действительно верит.
Улыбка на мгновение тронула его губы и снова исчезла.
— Знаешь, сейчас ты пугаешь людей больше, чем когда управляла этим замком своим колдовством. Они говорят, что ты разговариваешь с Азутом каждую ночь.
— Эсбре, — прошептала его леди, не сводя с него глаз, несмотря на румянец, окрасивший ее лицо, шею и за ее пределами в пунцовый цвет, — я верю. И сейчас я напугана больше, чем когда Азут отобрал у меня мое Искусство на твоих глазах. Вся магия идет наперекосяк, во всех Королевствах. Все снова будет зависеть от самого острого меча и волчьей хитрости, и ни один из наших наемных магов не сможет нам помочь!
— И что плохого в том, чтобы полагаться только на острые мечи, сильные руки и хитрость воинов?
— Эсбре, — прошептала леди Насмаэре, поднимая губы, чтобы коснуться его губ, но слишком медленно, чтобы он не заметил яркий блеск непролитых слез, навернувшихся ей на глаза, — Как долго ты сможешь противостоять врагу за врагом без разрушительных заклинаний наших магов? Сколько острых мечей и сколько хитрости у орды орков?
Звон множества колокольчиков разнесся по залу. Он почти оглушил Эльминстера, когда издававший его холодный ветер пронесся сквозь него, снова погрузив в ледяную неподвижность. Призрачный туман, который был Саэреде, извивался и закручивался вокруг него спиралью, словно бы неповрежденный ревущими лучами огня, которые бросил Азут сквозь нее в Эльминстера. Лед, затем огонь — огонь, который поднял его в воздух в вихре сражающегося тумана и пламени и снова опустил на землю, шатающегося, ошеломленного и способного только блеять от бессловесной боли.
— Вот, — пробормотал Табараст побелевшими и дрожащими от страха губами, — это наш Эльминстер, которого вы сокрушаете, сэр... ваша, э-э, Божественность, сэр!
— Освободись от нее, — тихо сказал Арфист, оказавшийся Азутом. Его взгляд больше не пылал, но теперь был устремлен в прищуренные от боли глаза Эльминстера, — или ты обречен.
— Я бы сказал, что ты все равно обречен, — произнес насмешливый голос сверху, и пять посохов плюнули в унисон, обрушив на шахту сокрушительный дождь обреченности.