— Далут, ты умрешь за это!
Голос был хриплым и громоподобным, но двое выживших Заклинателей Ужаса узнали его. Голова Элрина резко повернулась, отрываясь от задачи разорвать бьющееся в конвульсиях, темнеющее тело эльфийского мага.
— Ты лишен благосклонности Шар! Умри без друзей, ложный жрец! — изрекла Темная Госпожа Авроана губами, которые не принадлежали ей. Вспышка черного пламени, которая вырвалось из тела Начальницы, смела священника-отступника, старое и могучее дерево за ним и огромный пень, сотрясла лес вокруг и швырнула Элрина на землю. Последний Заклинатель Ужаса все еще пытался подняться на ноги, когда болтающееся тело Клалаэры, все еще извергающее черное пламя, поплыло вперед.
— Теперь избавимся от назойливых магов, как эльфа, так и человека, и...
Сфера фиолетового пламени, появившаяся из ниоткуда и поразившая то, что осталось от Начальницы, разорвала ее на части, забрызгав деревья вокруг клочьями черной кожи.
— Ах, глупая, это единственное, от чего никто из нас никогда не избавится, — сказал новый голос уменьшающейся и исчезающей сфере черного пламени, которая висела там, где была Клалаера. Элрин уставился на человека в развевающемся черном плаще, который стоял, держа в руке дымящийся, рассыпающийся амулет. — На Фаэруне всегда будут назойливые маги, — сказал новоприбывший умирающему сгустку пламени тоном мрачного удовлетворения. — Я, например.
Элрин вложил всю свою мощь в выпад против этого нового врага, злобно размахнувшись булавой и подпрыгивая в воздух, чтобы вложить весь свой вес в удар.
Размытый порыв металла, однако, не достиг цели. Пришелец вонзил нож в горло жреца с почти деликатной легкостью, обойдя последнего Заклинателя Ужаса, и вежливо сказал:
— Тентар Терамос, Архимаг Башни Феникса, к вашим услугам... похоже, похоронным.
Поперхнувшись чем-то ледяным в горле, которое не проходило, пока приятный мир деревьев и пятнистой тени темнел вокруг него, Элрин обнаружил, что ему не хватает сил ответить.
Пурпурное пламя внезапно вспыхнуло над Алтарем Шар, опалив стоявшую там чашу с черным вином. Избранный послушник высоко держал светящийся нож, который должен был быть в нем погашен, и усердно повторял свою молитву нараспев, не зная, что вспышки фиолетового огня не были частью этого наисвященного ритуала. Он так сосредоточился на плавных словах заклинания, что не заметил, как Темная Госпожа Дома пошатнулась и упала мимо него на алтарь. Из ее конечностей струился пурпурный огонь. Вино шипело и брызгало под ней, пока она билась, подняв лицо и уставившись на черный круг с пурпурной каймой, украшавший сводчатый потолок высоко вверху. Авроана все еще выгибалась дугой и пыталась набрать достаточно воздуха, чтобы закричать, когда молитва достигла своих последних триумфальных слов... и нож опустился. Обеими руками послушник направил освященный клинок со светящимися пульсирующими рунами на темных боках вниз, вниз к сердцу чаши, к самому центру груди Темной Госпожи Авроаны. Их взгляды встретились, когда сталь вошла по самую рукоять. Авроана успела увидеть торжествующее ликование, вспыхнувшее в глазах послушника на фоне дикого ужаса от осознания своей ошибки, прежде чем все померкло навсегда.
Задыхаясь, Звездопад сумел приподняться на одной руке. Его лицо исказилось от боли. Большие мокнущие волдыри покрывали весь его левый бок — за исключением тех мест, где расплавленная плоть блестела в свисающих каплях и веревках обожженных сухожилий. Амбрегард, пошатываясь, побежал в его сторону, стараясь не смотреть на Архимага Башни Феникса, своего многолетнего врага. Страх перед тем, что может сделать Тентар, стоящий так близко позади него, был ясно написан на лице Амбрегарда, когда он опустился на колени рядом со Звездопадом и осторожно наложил на раненого эльфа самое мощное исцеляющее заклинание, которое знал. Он не был священником, но даже дураку было ясно, что без посторонней помощи Звездопаду осталось недолго жить. Эльфийский маг вздрогнул в объятиях Амбрегарда, немного осел, затем задышал легче. Его глаза были полузакрыты, а бок все еще выглядел так же, но органы, лишь частично скрытые под ужасными обожженными ранами, больше не были сморщенными и дымящимися. Все же…