— Я едва ли могу уклониться от своего врожденного долга быть дварфом —так что вам остается быть «сверхумными». Но, клянусь богами, я сомневаюсь, что даже втроём вы осилите...
— Хватит, — сказал эльф, стоящий рядом с ним, голосом таким грубым, как у любого дварфа. Я не в восторге от этого названия, и мне не нужно шуточное имя. Как мы можем гордиться...
— Ты имеешь в виду, расхаживать с важным видом, —пробормотал дварф.
— прозвищем, от которой наверняка устанем самое большее через месяц? Почему бы не что-нибудь экзотическое, что-нибудь... — он махнул рукой, словно призывая вдохновение, и, мгновение спустя, на него снизошло, — Что-нибудь вроде Стальной Розы.
Последовал момент задумчивого молчания, которое Айриклаунаван мог расценить как нечто вроде победы, прежде чем Фолоссан снова усмехнулся и спросил:
— Ты хочешь, чтобы я выковал несколько цветов для нас? Пряжки для ремня? Гульфики?
Амандарн перестал растирать свои синяки и сухо спросил:
— Тебе обязательно все превращать в шутку, Лоссум? Мне нравится это название.
Женщина в вороненых доспехах, которая возвышалась над ними всеми, медленно сказала:
— Но я не знаю, что мне нравится, сэр Вор. Меня называли примерно так же, когда я была рабыней, благодаря порке за мое непослушание. «Стальная роза» — это рубец, оставленный хлыстом со стальной колючей проволокой. Веселый гном пожал плечами.
— Это делает «Розу» дурным названием для группы смелых и опасных авантюристов? — спросил он.
Амандарн фыркнул при этом описании. Губы Нурессы сжались в тонкую линию, которую остальные научились уважать.
— Работорговец, который делает стальные розы, считается неосторожным с кнутом или неспособным контролировать свой характер. Такой рубец снижает ценность раба. У хороших работорговцев есть и другие способы причинять боль, не оставляя следов. Так что мы заявим, что беспечны и не в состоянии контролировать себя.
— Тогда мне кажется еще более подходящим, — сказал дварф ближайшей каменной колонне, затем отпрыгнул назад со сдавленным ругательством, когда она треснула поперек, и большой осколок камня обрушился на него, прорвавшись сквозь внезапный шквал напряженно поднятого оружия. В тишине клубилась пыль, но больше ничего не двигалось. После казавшейся невероятно долгой паузы, Нуресса опустила свой клинок и пробормотала:
— Мы потратили достаточно времени на еще один глупый спор о том, как себя называть. Пусть об этом будет сказано позже. Амандарн, ты искал для нас безопасный путь в твою...
— «Ожидающую гробницу», — мягко пробормотал Фолоссан, застенчиво улыбаясь под внезапной тяжестью трех мрачных, раздраженных взглядов.
Почти в полной тишине вор двинулся вперед, расставив руки для равновесия. Его ботинки на мягкой подошве цеплялись за камни. Примерно в дюжине шагов впереди лежало темное и зияющее отверстие в стене каменной громады с разбитым шпилем, которая когда-то была сердцем могучего дворца, но теперь стояла как заброшенный и забытый коттедж среди покосившихся колонн и груды обломков, опоясанных папоротником. Айриклаунаван сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше наблюдать за медленным и осторожным продвижением Амандарна. Когда стройный, почти детского роста вор остановился прямо перед разрушенными стенами, чтобы осторожно выглянуть вперед, эльф в темно-бордовой мантии прошептал:
— У меня плохое предчувствие по этому поводу...
Фолоссан пренебрежительно махнул рукой и сказал:
— У тебя плохое предчувствие по поводу всего, о грубейший из эльфов. Нуресса заставила их обоих замолчать, когда Амандарн внезапно нарушил свою неподвижность, скользнув вперед и скрывшись из виду.
Они ждали. И ждали. Айриклаунаван прочистил горло так тихо, как только мог, но звук все еще казался поразительно громким даже ему. Жуткая, выжидающая тишина, казалось, повисла над руинами. Птица пересекла далекое небо без крика, взмахи ее крыльев словно отмеряли медленно текущее время.
Что-то случилось с Амандарном. Очень тихая гибель? Они ничего не слышали... И, по мере того, как тянулось напряженное дыхание времени, слышали все больше. Нуресса обнаружила, что медленно идет к дыре, в которую ушел Амандарн, хрустя сапогами по подвижным камням там, где вор прошел без шума, как падающий лист. Она пожала плечами и взвесила в руках меч. Прятаться было для других. Она была почти в тени стен, когда что-то шевельнулось в ожидающей темноте впереди нее. Нуресса взмахнула клинком вверх и назад, готовая злобно рубануть, но лицо, ухмыляющееся ей из мрака, принадлежало Амандарну.