— Боги, — выдохнула она в полном ужасе. — О, пусть они будут закреплены здесь и не могут преследовать.…
Рубиновый луч света из одного глаза ударил в Нурессу, и она увернулась. Искры полетели по лезвию ее меча. Внезапный жар опалил ее ладонь. Когда дюжина золотых лучей понеслась к ней сквозь пыль, она вскинула клинок над головой и вышвырнула за спину, прочь из комнаты. Затем, продолжив движение, развернулась, чтобы сломя голову броситься за ним в поисках безопасности. Что-то взорвалось возле ее левого уха со звуком, похожим на раскат грома. Камни начали падать нескончаемым потоком.
Это странно — стоять на воздухе, не твердом, как камень, и не податливом, как дерн. В сухой и пыльной темноте ... Где, во имя сладких поцелуев Мистры, он был? Память текла вокруг него как река, скрывая его от безумия так долго, что теперь не давала ответов. В его конечностях было покалывание. Великая сила обрушилась на него всего несколько мгновений назад. Должно быть, в его сторону было брошено заклинание... Значит, враг должен быть рядом. Его глаза, так долго сухие и застывшие на месте, не поворачивались в глазницах, поэтому ему пришлось повернуть голову. Шея оказалась жесткой и застывшей в своей позе, поэтому он повернул плечи и все тело, пока стены медленно проплывали мимо, и пыль осыпалась с него клочьями, веревками и огромными комьями.
Стены двигаются… он тонул, оседал в воздухе, освобожденный от... чего? Что-то заточило его здесь, несмотря на то, что он ловко передвигался по воздуху, избегая ловушек и охранных заклинаний. Что-то ухватилось за магию, удерживающую его в воздухе, и вцепилось в нее, как в кандалы, удерживая его неподвижным в темноте. Должно быть, прошло очень много времени.
И все же что-то разрушило ловушку заклинания, разбудив его. Он был не один и он спускался, хотел он того или нет, направляясь к... чему? Он напряг зрение и обнаружил, что со всех сторон на него смотрят глаза. Злобные глаза, расположенные в колоннах бледных глазных стеблей, которые танцевали и покачивались с медленной грацией, следя за его падением. Вокруг них росло сияние.
Какой-то странный созерцатель? Нет, некоторые из стеблей были темнее, толще или больше, чем другие... Это были глазные стебли созерцателей, все верно, но от многих разных созерцателей. А сияние, конечно, могло причинить ему только вред. Он все еще чувствовал себя странно... отстраненным. Не настоящий, не здесь, но все еще плавающий в потоке воспоминаний, которые называли его… Эльминстер, Избранный — по крайней мере, один из —Мистры, темноглазой леди всей магии. Ах, тепло и чистая сила серебряного огня, который тек через нее и выходил из нее, изливался из ее рта, соединялся с его, бурлил, опалял и прожигал свой мучительный, волнующий путь через каждый дюйм его тела, вытекая из носа, ушей и самых кончиков пальцев.
Свет вспыхивал и мелькал, и Эльминстер почувствовал новую агонию. Его пересохшее горло изо всех сил пыталось зарычать, руки бесконтрольно хватали воздух, а внутренности казались горящими и в то же время легкими и свободными.
Он посмотрел вниз и обнаружил, что вокруг него бушует и шипит серебристый огонь, беспокойно выплескиваясь из его живота вместе с чем-то бледным, кровавым и вязким, что, должно быть, было его собственными внутренностями. Вспыхнул новый огонь, и жгучая боль и шипение отметили потерю его волос и кончика уха на правой стороне головы.
Гнев охватил его, и, не раздумывая, Эльминстер ударил, рассекая воздух серебряным огнем, который разлетелся брызгами и рассеял множество магических лучей на своем пути к атакующим глазным стеблям. Глаза растаяли, подмигивая, плача и мечась в бесполезном сиянии, искрящемся и мерцающем вокруг них. Эл, не терял времени, наблюдая за их разрушением, а повернулся, чтобы указать на другую колонну и опалить ее глаза сверху донизу. Он не знал, какая магия сохранила все эти отрезанные глазные стебли, но пламя Мистры могло разорвать любое Искусство и плоть как живых, так и нежити. Эльминстер повернулся, чтобы прожечь еще одну колонну сердитых глаз. Он все еще падал, его внутренности болтались перед ним, и с каждой вспышкой серебряного огня что-то за колоннами светилось в ответ. Рожденные глазами лучи смертоносной магии теперь всерьез разили его, слабея перед божественным огнем Мистры. Сердитое потрескивание и похожий на прибой растущий и стихающий рев высвобожденной магии бушевали по комнате, как зимняя буря, сотрясая давно не использовавшиеся конечности волшебника.