С четвертого яруса замка вид открывался на весь внутренний двор. На площадку, где тренировались мальчишки, на курятник и голубятню. Прачку, летнюю кухню, коптильню...
А еще на лес, в котором располагался храм богини войны Яники.
Ее последовательницы умели сражаться на мечах и всегда ходили босиком.
Смелые, самостоятельные, порой грозные. Никто им был не указ.
Но...
Прошел слух, что и они уходят на север. Выходит война и правда неминуема.
Но это казалось такой глупостью. Чего нам магам воевать с драконами, если они самые желанные гости в нашем замке?
Мой отец и орин Камли дружны с детства и никогда не поднимут меч друг против друга.
А если бы я оказалась избранной Шима! Ах!!! Мы бы еще и породнились. Я вздохнула и прижала ладони к груди. Какой бы красивой парой мы были. Я, как единственная наследница отца, имела бы за собой богатое приданое. А он стал бы генералом и следующим лердом этих земель. У нас было бы двое... Нет! Я затрясла головой. Трое детей!
В дверь постучали.
Обернувшись, поджала губы.
— Астрид, открывай! — голос папы вынудил меня подчиниться.
Распахнув дверь, уставилась на любимого родителя.
— А Берси сказал, что ты рыдаешь, — он недоуменно приподнял бровь.
— Чего это? — возмутилась и мысленно треснула толстяка по голове увесистым талмудом по «Культуре этикета». — Я никогда не плачу!
— Вот и я подивился, — закивал лерд. — Этот паренек всем рассказывает, что на тебя напала Лючи и... Хм...
— Чего хм? — Я похолодела в душе.
— Ну... опозорила? — закончил свою мысль папа.
Прикрыв глаза, я и вовсе забила насмерть этого завшивленного жирдяя.
Хорошая лера во мне гадко смаковала... Предвкушала месть. Не спущу! Дождусь удобного случая и получит он у меня на орехи.
Хряк противный!
— Я выгляжу опозоренной, папа? — задрав подбородок решила не сознаваться ни в чем.
Не было такого и хоть тресните.
— Ну на тебе нижняя рубашка, дочь, — лерд всегда был прозорлив.
— Это потому что к завтраку и к обеду в одном и том же платье не выходят! — как же я сейчас была рада, что прочитала аж три главы учебника для юных лер. — Я просто переодеваюсь.
— Значит, обманывает пухленыш? — папа прищурился.
— Ну не совсем. — Я вдруг вспомнила, что лерда не обманывают. Нехорошо это. Дурной тон. — И не называй его так, пожалуйста. Его лишний вес не повод дразниться, — мои губы предательски скривились.
«Пухленыш» Пф... Жирдяй некультурный! Вот он кто!
— Хорошо, — отец кивнул, — рассказывай, как было.
— Лючи действительно меня немного напугала. Но... — ой, как же не хотелось врать, но и Берси предатель.
Когда он успел всем растрезвонить! Ну, доберусь я до него! Ой, он у меня попляшет!
— Значит, часть рассказа правда, — папа быстро сделал правильные выводы. — Тогда ответь, что ты делала возле тренировочной площадки?
Ой! Ой! Ой!
Собрав губы бантиком, я выпучила глаза.
— Отвечай! — голос папы стал строже.
— Я...
Чувствуя полную беспомощность, лихорадочно придумывала хоть какую-нибудь правдивую ложь. Совесть вопила и топала ногами, призывая меня вспомнить, что такое благородное поведение и что есть лживость.
Но так не хотелось, чтобы отругали. Следить же станут. За вышивание посадят. Гобелены эти. Пальцы иголкой тыкать. Нитки перебирать. Цветочки эти обшивать.
— Астрид! — папа и вовсе нахмурился. — Ты ведь мне сейчас расскажешь правду. Так?
Скривившись, я позволила на глаза набежать слезам.
— Ну, нет! — Он покачал головой. — Моя дочь никогда не плачет. Она у меня смелая, решительная. И самое главное — честная! Так что ты там делала, милая?
— Хотела посмотреть, как сражаются на мечах, — покаялась я.
Ну, а как обманывать, когда тебя уже честной назвали? Совестно же.
— Только лишь это? — лерд склонил голову набок. — Или ты мне чего-то недоговариваешь?
Папа смотрел на меня, ласково улыбаясь, будто знал мою тайну. А может, ему Берси поведал о моей настоящей любви к Шиму?
Прикусив губу, решила молчать и ни в чем вообще не сознаваться. А то наговорю на десяток вышитых гобеленов, до самого совершеннолетия их шить буду.
— Астрид? — папа мягко давил, зная, что я проболтаюсь.
Нервы сдадут.
— Отвечай! — его голос становился все требовательнее.
— Я хочу стать послушницей богини Яники и научиться драться. Я только смотрела на бои мальчиков, правда. А Берси противный. Он сказал, что станет торговцем, и купит все, даже меня. Что я пустышка, и совсем не нужна тебе, потому что не сын. Ты ведь не отдашь меня ему?