— Хорошо, — ответил Колтон, но тут же поправился: — Честно говоря, очень хорошо.
— Меня не интересуют интимные подробности вашего брака, Колт, но ты первый об этом заговорил.
— Знаю. — Герцог Ролтвен был явно не в духе. — Прости, — примирительно добавил он. — Одно дело обсуждать женщин вообще, и совсем другое — говорить о моей жене.
Роберт промолчал. Ему не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией.
— Это останется между нами.
— Конечно. — Колтон вообще был скрытным человеком, и тем более интересный оборот приобретал их разговор.
Колтон устремил взгляд на деревья, словно ничего более захватывающего в мире не было.
— Черт возьми, не знаю, как сказать! Она сделала такое, чего никогда не делала раньше.
— Непонятно, — пробормотал Роберт. — Приказала подать чай после всего? Раздевалась, напевая? Совершенно голая танцевала у окна? Предложила служанке присоединиться? Выражайся точнее. Недоговоренность — для дам, сплетничающих за бокалом хереса. Я не умею читать мысли.
— Ладно, ладно, — проворчал Колтон. — Брианна взяла у меня в рот. И, кроме того, у нее это получилось просто прекрасно.
В голове Роберта мелькнула мысль, что его брату несказанно повезло, но он решил благоразумно промолчать и осторожно спросил:
— И ты был против?
— Боже мой, конечно, нет. — Колтон нервно рассмеялся, и в его голубых глазах промелькнуло беспокойство. — Просто не могу понять, где она об этом узнала.
— Не от тебя?
— Нет, она же леди. Я бы никогда не попросил ее о подобном.
Занимался рассвет. Удобно расположившись в седле, Роберт едва сдерживал смех.
— По-моему, ты мучаешься из-за того, о чем мечтали бы большинство других мужчин. Соитие — естественный и спонтанный процесс. У Брианны есть замужние подруги. Возможно, супруг одной из них не настолько утонченная натура. Женщины любят об этом болтать. Это одно из их любимых занятий.
— Но только не о происходящем за запертыми дверями спальни.
— А почему бы и нет?
— Это деликатная тема.
Неужели постоянное пребывание в тени герцогского титула настолько завладело вниманием его брата, что он позабыл о реальном мире? — мелькнула мысль в голове Роберта.
— Колт, подумай сам. Женщины обожают романтические истории. По своей природе они намного чувствительнее мужчин. Нет, конечно, они постоянно не обсуждают все в мельчайших подробностях, да и зачем? Ведь это очень просто. Если все делать правильно, оба супруга получают огромное наслаждение, и, несмотря на некоторые различия, в остальном у всех все одинаково. Мужчины больше обращают внимание на пышность форм, на то, насколько страстная или умелая их партнерша, однако женщины хотят совершенно иного. Нежные слова, легкое прикосновение пальцев к волосам, какие-нибудь поэтичные строки о восходе солнца, когда утром они просыпаются вместе. Что в этом может быть плохого?
— Ты лишь подтвердил мою правоту, — резко ответил Колтон. — Кто мог ей сказать, будто мне понравится распутное поведение?
— Кажется, ты только что сам в этом признался.
— Это к делу не относится, Робби.
Как раз наоборот, однако, Роберт решил пока не спорить, а вместо этого принялся терпеливо объяснять:
— Даже если женщины рассматривают интимные отношения иначе, чем мужчины, мне кажется вполне естественным, если одна из ее знакомых упомянула, насколько может поразить мужчину подобное поведение его прекрасной возлюбленной. Само собой разумеется, они выражались совсем иначе, более утонченно. Я могу представить, как женщины обсуждают, что может понравиться нам. Мужчины думают в основном о себе, а женщины в этом смысле намного менее эгоистичны. Мы сами этого от них требуем.
Старший брат сердито взглянул на Роберта:
— На чьей ты стороне?
Роберт был мужчиной до мозга костей, однако прекрасно осознавал неравенство полов, как в спальне, так и в повседневной жизни.
— Конечно, на нашей, — твердо ответил он. — Но давай будем честны. Контроль в руках мужчины, и умные женщины это знают. Их жизнь становится только легче, если они делают нас счастливыми, особенно если они принадлежат нам.
— Брианна мне не принадлежит. — Колтон резко развернулся в седле. Его лицо было надменным, брови приподняты — рассерженный герцог. — Она моя жена, а не пленница или рабыня.
Роберт не сумел скрыть удивления.
— Уверен, ты выделяешь ей щедрое содержание, однако, без сомнения, сам же и следишь, как она потратит эти деньги. Ты позволяешь ей принимать приглашения на увеселительные балы, но бьюсь об заклад, оставляешь за собой последнее слово. Она может выходить из дома одна, но лишь в сопровождении служанки или другого надежного лица, так что «одна» — весьма сомнительное понятие в данном случае, верно?