— Ну, что, убедились? — мама снова отошла к окну, — умоляю Вас, пообещайте мне, что будете оберегать ее, если с нами, со мной и Хайруллой что-либо случиться. Я чувствую приближение лихих лет.
Пройдет несколько дней, и скуластая смешливая девочка уже сама пройдет мимо гранитных атлантов-великанов в музей и услышит первую лекцию об истории культуры человечества, которую ей и еще нескольким ленинградским разновозрастным ребятишкам прочтет директор Эрмитажа, академик Иосиф Абгарович Орбели.
Пройдут многие годы, и она будет водить своих сыновей по залам великого музея и рассказывать им о сокровищах мировой культуры и искусства, о которых сама узнала на лекциях дяди Иосифа.
— Мам, я пойду, подремлю немного, — сын снова заставил ее открыть глаза, — а то завтра рано вставать, надо будет убрать в лаборатории — у нас после Новогодних праздников начальство решило помещения проверить, на предмет чистоты и порядка, а у меня такой свинарник, — он махнул рукой, тяжело поднялся и исчез в полумраке квартиры. Потушил верхний свет и комнаты погрузились в полумрак. Стало слышно, как ветер бросает охапками снег в огромные окна сталинской высотки. Тоскливо воет ветер в вентиляционной решетке.
Она слабо кивнула и вновь прикрыла глаза…
…ленинградская квартира. Подъем по лестнице с двумя ведрами невской воды дался с трудом. Ноги плохо слушаются, ноют в коленях, кружится голова. Ветер бросает охапки снега в окно. Сегодня ее наградили за три потушенные «зажигалки»[12] в районном штабе МПВО[13] — дали маленький кулек сушеной моркови — можно будет заварить, получится чай. Вчера заходил дядя Иосиф, спрашивал, как мама? Оставил кусочек рафинада. Но мама спала, и он побоялся ее будить. Теперь, с мамой они остались вдвоем в пустой и холодной квартире. Папа умер от ран после Финской[14] в сороковом, а сестра ушла на фронт. Мама уже месяц не поднимается: нет сил, и сильно опухли от голода ноги. Ничего, сегодня будет праздничный ужин. Сегодня мыла пол у соседки — Илии Рувимовны и она дала две желтые горошины витаминок. Обычно она давала за эту работу одну «витаминку», но сегодня у Илии именины и по этому поводу она прислала маме отдельную горошину. Старая еврейка, она всегда говорила своим сиплым картавым, похожим на карканье, голосом: «Помни, нельзя просто так раздавать что-либо. Все в этом мире надо заработать. Пусть это будет безделица, пустяк, но только через ТРУД, — у нее получалось ТГУУУД, — заработанную безделицу ты будешь беречь, ведь в ней тепло твоей души и сила твоих рук».
До войны Илия Рувимовна работала в аптеке на Невском. Она прибежала к ним домой, когда из городских громкоговорителей раздался голос Молотова, который сообщил[15]: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие…». Илия попросила маму срочно купить сахар, спички и мыло — все самое необходимое.
— Фатима, Вы не одна, у Вас две девочки, конечно, они взрослые, но это Ваша кровь и плоть. Бегите ко мне в аптеку, купите поливитамины, пока они есть. Мама тогда отшучивалась: «Иля, ну что Вы, этих фашистов завтра отшвырнут до самого Берлина. Аллах не допустит!»
Не прошло и трех месяцев, как они с мамой собирали в кастрюли массу расплавленного сахара, перемешанного с землей и мусором, которая текла вдоль дороги, когда горели Бадаевские склады[16].
Теперь, каждую неделю, Илия отдавала за протертый влажной тряпкой пол то, что в январе 42-го в городе, зажатым в кольцо блокады, было дороже любых сокровищ — горошину поливитаминов.
Кипяток, окрашенный в оранжево-коричневый цвет кусочками моркови, издавал странный химический запах. Если не принюхиваться, можно было представить, что в хрустальном стакане, вставленном в серебряный подстаканник, настоящий чай. Сегодня надо было решить, что из книг пойдет в буржуйку[17]. Из библиотеки остались только несколько книг, которые мама до последнего момента пыталась сохранить. Огромное издание Корана, где каждая страница была украшена расписанными вручную орнаментами, в кожаном переплете и золотыми уголками. Дореволюционные издания «Илиады» и «Одиссеи». Большой том собрания сочинений Пушкина, сборники стихов Блока и Гумилева. Раздумья были не долгими, сегодня пришло время Александра Сергеевича. Толстый фолиант, сверкнув золотым тиснением, скрылся в глубине почти потухшей печки.
12
Зажигалка — немецкая зажигательная бомба, их сбрасывали кассетами. Пробивной силы «зажигалки» вполне хватало, чтобы прошить крышу, покрытую кровельным железом. Потом, на чердаке, срабатывал взрыватель.
13
Местная противовоздушная оборона (МПВО) — система оборонных мероприятий, осуществлявшихся местными органами власти под руководством военных организаций, направленных на защиту населения и народного хозяйства от нападения врага с воздуха и ликвидацию последствий осуществлённых ударов.
14
Советско-финская война 1939–1940 годов — вооружённый конфликт между СССР и Финляндией в период с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года.
15
Выступление по радио В. М. Молотова 22 июня 1941 г. — историческое выступление наркома иностранных дел СССР Молотова, в котором он официально сообщил советскому народу о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз.
16
Бадаевские склады — склады имени А. Е. Бадаева, В результате налётов германской авиации 8 и 10 сентября 1941 года на Бадаевских складах сгорело около 3 тыс. тонн муки и 2,5 тыс. тонн сахара. Пожар на Бадаевских складах стал символом начала голода 1941-42 годов.
17
Буржуйка — металлическая печь для обогрева помещений, популярная в первой половине XX века.