— Нет. Никого. Мы скрывали свои отношения, встречались так, чтобы никто нас не видел.
— Все, что вы мне рассказали, укладывается в нашу версию. — Сергей Вадимович старался успокоить дрожащую от страха молодую женщину. — Его, видимо, выследили и ждали здесь. Хорошо, что вы не пострадали. Мы предполагаем, что кто-то из соседей или прохожих вызвал милицию, так как дверь была открыта. Кто-то мимо проходил, увидел труп в дверях и вызвал милицию. Но точно мы, конечно, пока не знаем. Когда мы приехали по вызову, то увидели вас. Лилия Викторовна, а может быть, вы и мужу так скажете, мол, представляешь, шла к подруге, а там такое…
— Нет! — Лиля перебила его. — Я вас умоляю, вы же обещали мне! Муж не должен ничего знать! Я понимаю, что вы считаете себя обязанным моему мужу, а не мне, что я у вас как заложница, но я готова на любые условия!
— Лилия Викторовна, вы сами не понимаете, что вы говорите. Конечно, я не пойду на должностное преступление, но сделаю все, что в моих силах. Мне кажется, что все обойдется. Преступление имеет характерный почерк, а ваша непричастность не вызывает сомнений.
— Спасибо. Я на вас надеюсь. Очень. Могу я попросить вас еще об одном?
— Слушаю вас.
— Я приехала сюда на машине, но вести ее не в состоянии.
— Конечно, я отвезу вас. Домой?
— Нет. В таком виде я не могу домой.
Лиля даже боялась посмотреть на себя в зеркальце. Ей казалось, что прошла вечность с того момента, когда она открыла эту страшную дверь. Она снова посмотрела на свои часы: они действительно шли и ни на секунду не останавливались. Время сделало для нее какой-то немыслимый скачок, и вместо жизнерадостной, молодой и симпатичной женщины появилась высохшая старуха. Больше всего ее пугало то, что ощущение старости касалось не столько ее лица или даже всего тела. Пугало то, что она ясно ощущала, как опустела, вымерла, состарилась ее душа. Вся жизнь за одно мгновение поделилась надвое: жизнь до и жизнь после того, как она открыла дверь. «Куда же я ее открыла? — Лиля устало усмехнулась. — Домой сейчас возвращаться ни в коем случае нельзя: сначала нужно собраться с духом. Мне нужно срочно увидеть Женю! Как же я сразу не подумала о ней? Она что-нибудь придумает. Обязательно придумает! Правильно! Лишь бы она оказалась дома!»
— Вы подождете, Сергей Вадимович? Я сначала позвоню.
— Звоните, звоните! Я пока покурю. — Он встал со скамейки и торопливо закурил.
Лиля достала телефон и, набрав номер, стала ждать: повезет — не повезет. Она так волновалась, словно именно сейчас решалась ее судьба. Трубку взяла Женя.
— Женечка, это Лиля, Быстрова Лиля, вспомнила?
— Лилька, что с тобой? Я твой голос сразу узнала. Что случилось? Почему ты так взволнованна?
— Можно, я приеду к тебе, прямо сейчас?
— Что за вопрос, конечно, приезжай. Я жду тебя.
— Прости меня, Женечка, может, я некстати, но мне очень нужно увидеть тебя.
— Я сказала, приезжай. Я живу там же, на квартире. Жду.
— Спасибо. Я еду. — Лиля убрала телефон в сумочку и встала со скамейки.
Она вдруг почувствовала, что за сегодняшнее утро ей первый раз повезло. Почему-то Сергея Вадимовича с его обещанной помощью за удачу она не считала. Оперативник затушил сигарету, не докурив, и они направились в сторону Лилиной машины.
— Я покажу вам, куда ехать. Это не очень далеко. — Ее голос дрожал, выдавая сильное волнение.
Лиля хорошо водила автомобиль, хотя и недавно. Но сейчас сесть за руль она не могла. Она шла к машине нетвердой походкой, держа под руку милиционера, голова снова кружилась. Она еще точно не знала, чем может помочь в такой ситуации Женя. Она просто очень нуждалась в поддержке, а Женечка была психологом, хорошим психологом. Это Лиля помнила еще со студенческих времен. Они учились на разных факультетах: Женя на психологическом, а Лиля на филологическом. После окончания университета им обеим предложили аспирантуру. Женя поступила, а она вот вышла замуж.
Глава вторая
Женя
Женя, она же Евгения Булатникова, была аспиранткой кафедры психологии местного университета. Тема ее диссертации звучала примерно так: «Ситуации выбора и пограничные состояния психики». Женя считала эту тему очень актуальной. «Тема жизненная», как любил над ней беззлобно подшучивать ее научный руководитель, профессор кафедры психологии Москвин Александр Николаевич, практикующий психоаналитик и просто хороший человек, как иногда украдкой подсмеивалась над ним Женя.
Женя просто разрывалась на две половинки: с одной стороны, душа ее просила «живого дела», но в то же время учеба в аспирантуре требовала своего логического завершения в виде кандидатской диссертации. И Женя прекрасно понимала, что еще довольно долго ей все же придется совмещать и то и другое.