После завтрака Пикколомини устроили музыкальное представление. Мария слушала со все возрастающим нетерпением, рисуя себе, как Фабрицио ждет ее за зеленой дверью в белой стене. Однако правила приличий заставили ее высидеть до конца, поскольку Челестина, зная, что Мария обитает в мире музыки, устроила этот концерт специально для нее. Концерт был совсем неплох, но после превосходной игры Карло и его музыкантов она понимала, насколько изыскан слух ее мужа и насколько смел его вкус. Ей не хватало сейчас сюрпризов оркестра Сан-Северо, особенно когда самый внимательный из их гостей определил, кто скрывается под именем Джозеппе Пилоньи. Никто никогда не знал, какую новую смелую пьесу исполнит Карло, приписав ее авторство таинственному Пилоньи. Публика смеялась и одобрительно хлопала, а Карло получал удовольствие от того, что разделяет с ней эту маленькую шутку. Он никогда не признал на публике, что он Пилоньи, и Мария, хорошо знакомая с творческой стороной его натуры, понимала, почему он отказывается это сделать. Вымышленное имя обеспечивало ему полную свободу творчества. Его не донимали такими вопросами, как: «Что вы сочинили с тех пор, как мы слышали вас последний раз?» и «Мы можем это услышать?» — и он был волен выбирать время, место и темы для сочинений. Такого рода независимость была Карло необходима. Прошла неделя с тех пор, как он умчался в Венозу, и Мария подумала: интересно, как обстоят там дела?
Когда концерт, наконец, подошел к концу, она рассыпалась в комплиментах в адрес музыкантов — скорее от облегчения по поводу того, что они закончили, нежели от их таланта. Они были очень довольны, так как знали, чья она жена.
Потом Мария отвела в сторонку Челестину.
— Для меня радость быть здесь с вами, Челестина. Я не могла бы найти лучшего места, чтобы расслабиться и вновь обрести интерес к жизни. Как вы понимаете, моя жизнь в Неаполе протекает бурно, и мне редко удается подумать о своем. А у вас тут так безмятежно, что мне предоставляется идеальная возможность это сделать. — Челестина закудахтала и взяла маленькую ручку Марии в свои. — Не будете ли вы возражать, дорогая Челестина, если иногда я буду проводить время в одиночестве, вдали от вашего восхитительного общества? Возможно, я могла бы совершать прогулки по песчаному пляжу или исследовать холмы этого чудесного места. Бы не будете против?
— Конечно, нет, моя милая! О, позвольте мне вас обнять. Хотя у вас такой счастливый вид и вы легки, как ветерок, и раскраснелись, как розовый бутон, ваше сердце — раненая птичка, и вы должны его исцелить. Я сама потеряла двух дорогих существ и хорошо понимаю, что горе жаждет одиночества. Поступайте как вам заблагорассудится, мой цветочек. Вас всегда будут ждать еда, питье и приветливые лица, когда вам захочется сюда вернуться после прогулок. Для нас с Лоренцо счастье уже то, что вы среди нас. У меня есть Антония, чтобы развлечь меня. Я горю от нетерпения услышать сплетни из Неаполя. А сейчас отправляйтесь на прогулку, чтобы побыть наедине с собой и со своими мыслями.