— Ты говоришь как Карло. — Имя мужа зазвенело, как колокольчик, в ее одурманенной вином голове. Ей хотелось заявить во всеуслышание, что Фабрицио принадлежит ей, хотелось прихлопнуть Козиму, как комара.
— Я говорю как женщина, которая успешно обходила все ловушки, расставленные обществом, падким на сплетни. Они сделают тебя объектом обвинений, если ты не возьмешь себя в руки. Недостаточно любить Фабрицио — ты должна также заботиться о его благе. И о благе Карло — вот уж не думала, что когда-нибудь скажу эти слова.
Антония, конечно, права, но сейчас Марию тревожил совсем другой вопрос.
— Ты уверена, тетя, что Фабрицио не увлечен Козимой?
— Как ты могла задать мне такой вопрос? Он вынужден терпеть ее знаки внимания из-за тебя. Он здесь из-за тебя. Как ты могла вообразить, что такой опытный, искушенный мужчина, как Фабрицио, может питать хоть малейший интерес к желторотой дурехе? Ты в своем уме? Может быть, ты сошла с ума?
— Надеюсь, что нет. — Что это значит — сойти с ума? Два раза она приблизилась к безумию — когда умерли Федериго и Беатриче. Это было полное игнорирование внешних приличий — вообще всего. Все внешнее заслонил мрак, воцарившийся в голове. Да, она была на грани безумия, когда сидела сейчас, наблюдая, как эта девчонка, которая почти вдвое ее моложе, заигрывает с Фабрицио.
— Бедного Фабрицио чуть не парализовало от смущения. Это просто нелепо, что Лоренцо до такой степени потворствует Козиме. Пойдем дальше. Я не позволю тебе вернуться, пока у тебя не прояснится в голове. Подумай о том, что тебе лучше не появляться там час или около того. Тогда Челестина поймет, что ты не имеешь особого желания находиться в обществе Фабрицио.
Когда они вернулись, компания уже ушла в дом. Фабрицио собирался откланяться, когда Мария и Антония начали медленно подниматься по длинному лестничному маршу. Антония слегка запыхалась.
Мария опередила ее, когда они вошли с парадного хода и пересекли вестибюль. Свернув в длинный коридор, Мария увидела в конце его Фабрицио и Козиму. Ее любовник с нежностью прижал пальцы к юным губкам Козимы. Мария отступила и, тоже приложив палец к губам, чтобы Антония не заговорила, прислонилась к стене и закрыла глаза. Значит, она права. Ей показалось, что сейчас ее вырвет.
— Ты должна сказать Фабрицио, — прошептала она, — что, если он не придет в мою комнату сегодня вечером, я совершу какой-нибудь отчаянный поступок. — Она глубоко вздохнула несколько раз. — Я иду в детскую пожелать спокойной ночи Эммануэле, — сказала она громко, дрожащим голосом и исчезла в коридоре, находившемся напротив, который вел в детскую.
Никогда еще Мария не пребывала в подобной панике и ярости. Она не желала ни с кем общаться. Позже, когда Антония постучалась в ее дверь, Лаура сказала, что Мария легла спать. Вернувшись к своей госпоже, она прикладывала ей мокрое полотенце ко лбу и вытирала рот каждый раз, как ту рвало в большой таз. У Марии кружилась голова.
В конце концов, тошнота прошла. Когда Лаура ее раздевала, Мария увидела себя в зеркале и была поражена этим привидением с мрачным взором, которое в нем отразилось.
Лаура выкупала ее, одела в любимую зеленую ночную рубашку из шелка и уложила в постель. Преданная служанка сидела у постели госпожи, держа за руку, и слушала рассказ о случившемся, прерываемый рыданиями.
— Ваш герцог очень галантный, моя госпожа. Наверно, это ничего не значило, — утешала ее девушка. — Вы не должны допустить, чтобы он увидел вас в таком состоянии. Сейчас вы должны отдохнуть, чтобы почувствовать себя лучше, когда он придет. — Лаура погладила лоб Марии.
— А если он не придет? — простонала Мария.
— Он придет, моя госпожа.
Увещевания Лауры и ее утешения, в конце концов, успокоили Марию, и она отослала девушку спать. Долгое время она лежала в холодной ярости, и ее невидящий отсутствующий взгляд был прикован к узору из золотых геральдических лилий на малиновом шелке стен, который мерцал при свете свечей.
Чутко прислушиваясь в ожидании любовника, она резко села, когда тихонько щелкнул замок. Фабрицио осторожно открыл дверь.
Она соскочила с постели и, подлетев к нему, набросилась на Фабрицио, как фурия, и расцарапала ему ногтями щеку. Она рыдала:
— Я видела, видела, как ты дотронулся до губ Козимы.
Фабрицио, ошеломленный этой атакой, легонько ударил ее по лицу.
— Я сделал это, чтобы успокоить ее.
— Я видела, как ты поцеловал ей руку и так низко поклонился, что чуть не упала в обморок. — Мария расцарапала его вторую щеку.