– Не вижу оснований полагать иначе.
Вскоре после десяти я посетил Кола Уордера в его банке. Мы обменялись парой фраз насчет гольфа, а потом я рассказал ему все. Оказалось, Кол уже успел по собственной инициативе поинтересоваться делами Э.Д.Мэлтона. Уордер был не только славный малый, но и профессионал, а потому имел нюх на такие вещи: если положение фирмы – нет, не пошатнулось, но могло пошатнуться, он уже поглядывал в ее сторону с беспокойством. По его словам, мне, может быть, и удастся сплавить мои двести акций за тысячу долларов, но ручаться за это нельзя. Мы прикинули в общих чертах, каков мой актив. Я не умолчал о том, что Лоррейн не соглашается продать наш коттедж. Что еще он мог предложить мне после этого, как не свое сочувствие и искренний совет – вернуться к Э.Д, и попытаться предотвратить катастрофу.
Я поблагодарил его за откровенность. Около одиннадцати я был дома. Винс сидел в гостиной и листал иллюстрированный журнал.
Он сказал, что завтрак, приготовленный Иреной, был чересчур обильным, что Лорри, видимо, встала, так как недавно он слышал шум душа.
– Что ты хмурый такой? Или мне кажется? – осведомился мой гость.
– Да нет, не кажется. Может быть, потом расскажу.
Я прошел наверх. Она была еще в ванной, вытиралась большим желтым полотенцем, что-то мурлыча про себя. Такой довольной я ее не видел по крайней мере несколько месяцев. Ни в спальне, ни в ванной комнате я не обнаружил, сколько ни высматривал, обыкновенную утреннюю порцию спиртного.
– Доброе утро, милый, – сказала она. – Ты так рано сегодня. Боишься доверить мне своего друга?
Я проследовал за ней в спальню, уселся на низкой банкетке и смотрел, как она выбирает и надевает бельишко.
– Я здесь потому, что я безработный. Сегодня утром объявил, что увольняюсь. Она хмуро воззрилась на меня.
– Ты просто с ума сошел!
– У меня к этому были основания, только позволь сейчас не выкладывать их и не дискутировать на эту тему. Так или иначе, я там не останусь. Твой отец отказался выкупить мои акции, а мне нужны деньги. Лоррейн, мы давно уже не говорили с тобой достаточно серьезно, а мне сейчас вовсе не до шуток. Я прошу твоей помощи. Я хотел бы продать этот безобразный дом. Я бы постарался уговорить моих прежних работников, прежде всего Реда Олина, чтобы они вернулись ко мне. Хоть какой-нибудь капитал для начала – и я живо встану на ноги.
Она не отвечала. И по лицу ее нельзя было прочесть ничего. Надела лифчик, застегнула его. Потом взяла сигарету с ночного столика, закурила. Взглянула на меня.
– Да, теперь я убедилась: ты – чокнутый.
– Лоррейн, все, о чем я прошу тебя…
– ..это выбирать между тобой, Джерри, и моей семьей. Та же самая чепуха, из-за которой мы уже не раз спорили.
– Дело не только в этом.
– Именно в этом и ни в чем другом. И теперь я хочу тебе кое-что сказать. Ты пытаешься заставить меня принять решение. Ну хорошо, если уж ты так настаиваешь, я выбираю моих родных. И притом без колебаний. Более того, я не потребую от тебя регулярного содержания или как это еще называется. Хватит откупного. Дом, обе машины и, конечно, твоя часть акций – вот все, с чем тебе придется расстаться. Если ты хочешь биться головой об стенку, бейся, мое сокровище, бейся! Но я раздену тебя, ты у меня останешься голеньким, как тогда, когда папа тебя подобрал и назначил тебе содержание – большее, чем ты стоил или будешь стоить когда-либо.
– Что меня, Лорри, всегда привлекало в тебе, так это твое безграничное великодушие.
– Ага! А теперь выбор за тобой, мой драгоценный супруг.
Она подошла к шкафу, выбрала себе платье. Лучше всего было бы согласиться на ее условия, и я не знаю, что удержало меня от этого. Если бы я выдал в тот миг все, что вертелось у меня на кончике языка, мне не оставалось бы ничего другого, как тут же, немедля, упаковывать вещи и убираться. Но ведь дом еще мог послужить базой для операции, задуманной Винсом.
– Ты причиняешь мне боль, – только и сказал я.
– А ты мне что причиняешь? Удовольствие, что ли? – Она застегнула молнию на юбке и осмотрела себя в зеркале.
– Пожалуй, я должен еще раз подумать обо всем.
– Да уж. Это ты должен.
И я думал, когда она ушла вниз, долго сидел один и думал, думал. Что можно купить за миллион?
Спускаясь по лестнице, я услышал внизу смех. Смех, предназначавшийся не мне. Смех, в котором прямо-таки сквозил точный адрес: Винсу.
Завтрак уже был на столе, и Винс получил дополнительную чашку кофе. Она сказала:
– А вот идет безработный; упрямый и неумолимый. Он уже вам сказал? Нет? Он уволился сегодня утром. В припадке безумия сообщил моему папочке, что, видите ли, уходит.
Я заметил, как блеснули глаза Винса.
– Найти новое место не проблема, – сказал я. – Твой отец неисправимый псих. С меня довольно.
– Папа мой – золото, а не человек, – произнесла она с серьезностью.
Когда жена подняла глаза на меня, я спросил себя: почему же я раньше не заметил, что она точно так же смахивает на вытащенного из кастрюли карпа, как и ее батюшка, хотя эта фамильная черта и несколько смягчена.
Стоило некоторого труда увести Винса от Лоррейн. Под предлогом, что хочу показать дома, которые я построил, я увез друга и, проехав с ним до Форест-бульвара, припарковал машину возле одной из тех площадок, где устраиваются официальные пикники. Шел сильный дождь.
– Почему ты уволился? – спросил он.