— Если бы я знала, что ты здесь…
— …То предпочла бы остаться наверху? — закончил он за нее, едва заметно пожав плечами. — Я мог бы сказать то же самое о себе, но это было бы неостроумно. Нравится нам это или нет, ты — здесь, я — здесь, и, похоже, придется признать присутствие друг друга.
Лучше бы он не пожимал плечами: тогда рубашка на его груди не распахнулась бы, и Мэри не пришлось бы отметить, что его грудь стала более выпуклой тех пор, когда она водила по ней руками в то лето, а живот остался точно таким же — плоским и твердым.
— Я хотела сказать, что не собиралась беспокоить тебя, — возразила она, тщательно обдумывая каждое свое слово, чтобы не попасть в ситуацию, с которой ей уже не удастся справиться. — Мы и так доставили тебе достаточно хлопот, вытащив из постели и заставив мчаться нам на помощь.
— Я ночная сова. И редко ложусь спать раньше часа, а то и двух ночи.
Ну вот, самое трудное осталось позади. Они встретились лицом к лицу, обменялись обычными любезностями и оба благополучно пережили это суровое испытание. Теперь ей оставалось всего лишь с достоинством покинуть место действия, прежде чем ее неуправляемые эмоции выдадут ее с головой.
— Как ты жила все эти годы, Мэри?
Она не ожидала этого вопроса и, вздрогнув, оглянулась. Патрик стоял совсем близко за ее спиной — настолько, что она сочла за благо обогнуть край стола.
— Хорошо, спасибо.
— А как твой муж?
— Муж?
На его губах промелькнула мимолетная усмешка.
— Ну, тот человек, за которого ты вышла замуж.
— Я… С ним тоже все в порядке.
Патрику Мэйну совершенно не обязательно знать, что ее замужество осталось в прошлом. Да и вряд ли его это в самом деле интересует: просто, будучи светским человеком, он задавал обычные, принятые в таких случаях вопросы. Так же решила держаться и она.
— Мне было очень жаль, когда я услышала о твоей жене.
Патрик опять как-то отстраненно пожал плечами.
— Такое случается, — ответил он столь безразличным тоном, что Мэри не могла не задаться вопросом: не выбросил ли он из своей жизни Лорейн с такой же легкостью, с которой когда-то выбросил ее?
— По твоему тону можно заключить, что ее смерть была для тебя скорее неприятностью, чем трагедией, — с удивлением услышала она собственный ехидный голос.
Патрик сурово сжал губы. Сейчас можно было подумать, что он вообще не способен улыбаться.
— Не думаю, что должен оправдываться перед тобой в том, что я справился с трагедией в моей личной жизни, Мэри Клэр.
— А ты вообще никогда не думал о том, чтобы оправдываться передо мной!
Эти слова, полные горького упрека, вырвались у нее раньше, чем она смогла остановить их. Ей самой меньше всего хотелось воскрешать прошлое! И уж во всяком случае напоминать ему о том, что она оказалась в его жизни ненужной женщиной…
Патрик нахмурился.
— Я надеялся, что ты все забыла, — сказал он. — Не могу понять, почему ты цепляешься за прошлое.
Ну конечно же, он не может понять! Ведь это не он предложил кому-то в подарок свое сердце и получил его назад выжатым, как лимон, без какой-либо особой признательности. Он ушел невредимым, а она до сих пор не может излечиться от шрамов, которые сама же нанесла себе неумелой попыткой заставить его любить ее так, как она любила его…
А главное — у нее не было права в чем-то обвинять Патрика! Ведь он не имел ни малейшего представления о том, какую огромную цену ей пришлось заплатить за ту ночь. Пребывая в блаженном неведении, он пошел по жизни своей дорогой, женившись на женщине, которую выбрал для себя сам. Он оставил Мэри нести груз отчаяния в одиночестве, и поэтому она все-таки не могла не винить его.
— Я не цепляюсь, — ответила она холодно. — Собственно говоря, я не вспоминала о тебе много лет, вплоть до сегодняшнего дня.
— Значит, ты была счастлива?
— Не делай вид, будто тебя это действительно интересует!
На этот раз он вздохнул, как человек, которому без конца приходится объяснять самые простые и очевидные вещи.
— Мы долго были друзьями, Мэри. Даже больше чем друзьями: мы были почти как брат и сестра. Неужели одна ночь… один неблагоразумный поступок должен свести на нет все наше доброе прошлое?
Так для него это всего лишь «неблагоразумный поступок»! Мэри захотелось убежать, запереться в своей комнате и остаться там одной. Только бы не признавать того, что он до сих пор обладает над ней властью большей, чем любой другой мужчина!
— Ну что ж, если ты хочешь ответа на свой вопрос, изволь: я очень счастлива, весьма преуспела в делах и очень устала, — сказала она, обходя вокруг него и направляясь к дверям. — Еще раз спасибо тебе за наше спасение нынешней ночью. Учитывая обстоятельства, это было очень благородно с твоей стороны.
— Благородно? — Хотя она не могла видеть его лица, но в его голосе ей послышалась усмешка. — А как еще, по-твоему, я мог поступить? Дать тебе сгореть заживо?
— Я не знаю, как бы ты поступил, если бы знал, что я приехала навестить свою бабушку.
Патрик насмешливо улыбнулся.
— Я, хотя и давно, но давал клятву Гиппократа о спасении и защите человеческой жизни.
У нее так и вертелся на языке вопрос: «Даже моей?» Но она воздержалась от него, холодно заметив:
— Ну конечно же. И не беспокойся о том, что у нас войдет в привычку звать тебя каждый раз, когда у нас возникнут чрезвычайные обстоятельства. Мы гордимся тем, что достаточно самостоятельны.
Однако, как и любое другое утверждение, сделанное Мэри за последние часы, это тоже оказалось ложным. К утру колено Шанталь страшно распухло, и пришлось опять обратиться к Патрику.
— Мне вспоминается, что оно как-то не так повернулось, когда я упала, — нехотя призналась Шанталь, когда он пришел на нее взглянуть.
— Если бы вы поехали в больницу на обследование, как я предлагал, вашей ногой можно было бы заняться еще ночью, — заметил Патрик.
— По сравнению с тем, что случилось прошлой ночью, это вообще не заслуживает упоминания. В любом случае, предполагается, что ты врач, вот и займись этим.
— Мне совсем не улыбается, чтобы вы подали на меня в суд за преступную небрежность, миссис Дюбуа, — заявил он. — Во-первых, я больше не занимаюсь врачебной практикой, и, во-вторых, вам необходимо пройти рентгеновское обследование. И считайте, что вам крупно повезло, если вы не сломали шейку бедра.
— Если это пример того, как ты относился к пациентам, то просто замечательно, что ты больше не лечишь больных! — отрезала Шанталь.
Мэри обреченно вздохнула. К этому времени она уже успела съездить в Монжуа, чтобы встретиться с брандмейстером и услышать его отчет о последствиях произошедшей прошлой ночью трагедии. Он позволил ей забрать несколько платьев и других необходимых вещей, но был непреклонен в вопросе о том, что домом в его теперешнем состоянии пользоваться будет нельзя.
Гостиная, к сожалению, была уничтожена практически полностью, вся мебель в ней почернела и намокла от воды, но самое главное — произошли какие-то повреждения в несущей стене. Ну, и, конечно, весь дом пропах дымом. Из его слов Мэри поняла, что пройдут недели, прежде чем они смогут вернуться домой, — новость не из тех, которые способны порадовать.
С точки зрения Мэри, проблем было более чем достаточно, и ей совсем не улыбалось вмешиваться еще и в эту свару. Шанталь явно решила изводить Патрика своими насмешками, и у нее это, несомненно, получалось отлично. А вот самой Мэри с трудом удавалось сдерживать эмоции, когда дело касалось его…
— Я отвезу вас в больницу, — предложила она, надеясь отвлечь внимание своей бабушки. — А потом, когда вам окажут первую помощь, мы снимем в отеле номер и решим, что делать дальше.
— С какой это стати? — воскликнула Дороти, вошедшая в комнату как раз вовремя, чтобы услышать конец разговора. — В этом доме достаточно комнат, чтобы нам не пришлось спать вповалку.