«Бросила, — сказал он себе, — она от меня сразу отказалась. Все идет как по расписанию». В комнате задержались Вадим и Шурочка Мамаева.
— Может, пойдем куда-нибудь, Федя? Где-нибудь посидим? Поужинаем?
— Вы все слышали?
— Ничего мы не слышали! — в один голос воскликнули друзья.
Он поехал домой. Возле дома зашел в гастроном и купил бутылку коньяку. На всякий случай. Это народное средство спасало его целые годы, возможно, и теперь пригодится.
Клара была дома одна. Причесанная, в нарядном пушистом халате, смотрела по телевизору передачу «Девиз соревнования — работать без отстающих». Чемоданы куда-то уже исчезли из коридора. В квартире прибрано, чисто, пахнет свежевымытым полом.
— Где Алеша? — спросил Федор Анатольевич буднично.
— Мальчик гуляет. Я нажарила котлет, там в сковородке. Садись ужинай…
— Интересная передача?
— Я была в этих местах… не так давно.
По ее виду и тону нельзя было предположить, что она вообще когда-нибудь выходила из дому дальше магазина. По крайней мере, последние десять лет. Заботливая, ласковая, добрая хозяйка, хранительница домашнего очага, приготовила мужу котлеты, прибралась и теперь вкушает заслуженный отдых у телевизора. Пугачев хмыкнул и отправился ужинать. Подумал: выпить или не выпить. И не выпил.
Вскоре она пришла к нему, опустилась на табуретку, коснулась под столом ногой его ноги. Он жевал, чавкал, макал хлеб в горчицу.
— Вкусно?
— Да, спасибо.
— Сто лет не готовила… Честное слово.
— Как же ты питалась?
— А-а, так! — она нахмурила брови. — Что это ты молчишь, Федор, ни о чем меня не спрашиваешь? И сам ничего не рассказываешь?
— О чем спрашивать? — Ему было о чем спрашивать, но на честный ответ он не надеялся, а заводить пустой треп не собирался.
Он ничего не хотел от нее, только бы она уехала. Но она не уедет, он знал. Теперь она так просто не уедет. Достаточно было разок на нее взглянуть, чтобы это понять. Она не уедет, пока не исковеркает ему жизнь окончательно.
— Мы целый день были с Алешенькой, я не пустила его в школу. Один денек ничего, верно?.. Он милый, славный мальчуган, мы сразу привязались друг к другу. Оказывается, я способна на материнские чувства, представь себе. Сама не предполагала. Ну, а ты как? Как поживает Надя Кораблева?
Федор Анатольевич не изумился, а испытал облегчение. Она выведала про Надю у сына, это понятно. Правда, мальчик вряд ли знал Надину фамилию, но и в этом не было ничего необычного. Клара ничем не могла его изумить. Она приехала его укокошить — и укокошит, бог ей судья. Она все выведает, вынюхает, пойдет по следу, ее теперь не остановишь. В ней бес проснулся, вон он выглядывает из-под прищуренных век.
— Надя поживает хорошо, — сказал он. — Впрочем, тебя это не должно интересовать.
— Конечно, — успокаивающе произнесла Клара. — Просто я вчера заметила, что ты не в себе. Решила выяснить, в чем дело. Оказывается — пустяки, ничего страшного.
— Алешу ты напрасно вмешиваешь.
— Я не вмешиваю. Он в восторге от твоей Нади, она подарила ему чудесный пистолет. Только, поверь мне, Федюнчик, никакая юная шлюха не заменит ребенку мать. Нет, не заменит… Давно ты с ней живешь?
Пугачев разжевал кусок котлеты и проглотил. Подумал: не пора ли выпить. Представил, как золотистая жидкость едко обжигает горло.
— Ты не слышал моего вопроса, милый?
— Что ты намерена предпринимать, Клара?
— Не знаю. А надо что-то предпринимать?
Он трясся от страха перед ней, от ее ясного взгляда, от железной уверенности в себе. Она отберет у него все, что пожелает, даже то, чего у него нет в наличии.
— Собираешься забрать мальчика?
— Возможно, — с милостивой улыбкой. — Я еще не решила. Ты считаешь, ему полезнее любоваться на твоих шлюх? На твое пьянство?
— Я не отдам тебе ребенка! — Пугачев сказал это и тут же внутренне ругнул себя. Это не надо было говорить. Это ошибка.
— Любопытно! — Клара поправила прическу, широкие рукава халата соскользнули и обнажили прелестные загорелые руки почти до локтей. — Как ты это себе представляешь? Милый мой! Если я пожелаю, то заберу мальчика в два счета. Ты и оглянуться не успеешь… Надеешься, что мое долгое отсутствие дает тебе какие-то права? Не заблуждайся, дорогой! Советский суд самый справедливый в мире, он всегда на стороне матери… Лучше не вспоминай об этом, не зли меня. Поверь, одного ящика вот этих пустых бутылок достаточно, чтобы я выселила тебя из квартиры. Понял? Я уж не говорю про твою шлюху. Кстати, она, я надеюсь, совершеннолетняя?
— Если ты поведешь себя слишком грязно, — сказал он, — я убью тебя!